И пастух еще громко хлестнул бичом»
– У кого что на уме, тот о том и надрывается, – пробубнил я, но не был услышан.
– Саша Черный!
– Даниил Хармс!
– Алексей Решетов!– раздавалось со всех сторон.
– А ты, Иван, что скажешь? – обратился ко мне персонально чтец.
– Сам сочинил, что ли? – попытал я удачу.
– Темнота! – засмеялся Артур. – Олег Евгеньевич Григорьев. «Теплая встреча». Все наперебой стали говорить:
– Точно же! Как можно было не узнать!
Лично мне это имя ни о чем не говорило. Все еще чувствуя подвох, я сидел, безмолвно поглядывая на других.
– Я вижу, Иван, тебе не знаком этот поэт? – обратился ко мне Артур. – Русский поэт и художник, представитель ленинградского андеграунда.
– Ну, андеграунда! – обратилась ко мне шатенка. – Он такой же как мы, как ты!
Запор мысли не дал мне возможности что-либо сказать. Во-первых, я не очень понимал такую поэзию. Во-вторых, до той минуты я не относил себя к андеграунду. Я не относил себя ни к чему.
– Давайте вкусим торт! – предложила шатенка.
Я с сожалением посмотрел на свой гостинец. Кем-то укушенный, изрядно потрепанный и очень маленький, он выглядел жалким и нелепым в окружении двух десятков взрослых людей, преимущественно мужского пола.
Все облепили стол. Я в первый и последний раз видел, как торт накладывают столовой ложкой на куски газеты, будто кашу. После того, как каждый получил свою порцию, все опять стали шуметь и о чем-то оживленно разговаривать.
– Я – Наташа, – кто-то шепнул мне в самое ухо.
Я поднял глаза и увидел ту самую шатенку, которая опрометчиво хотела, чтобы я обогатил андеграунд своим членством. Она взяла меня за руку и медленно повела наверх в таинственную комнату. Все в тот момент мне казалось значительным: и дрожащие под ногами ступени, и бархатные от грязи перила лестницы, и горячая рука Наташи, и неизвестность предстоящего. К моему разочарованию, комната была маленькая и убогая. Единственным предметом мебели была кровать, составленная из нескольких матрасов. На кровати валялся плед из меха престарелого Чебурашки. Полотен на стенах не было. Мне ничего не оставалось, как сесть на Чебурашку. Наташа предпочла стоять.
– Ты не бойся, здесь все нормальные люди, – доброжелательно сказала она. – Борис – тот, что с татуированными перчатками на руках, играет на ударниках, Элимир – художник, Артур – поэт. Сергей – прозаик, кстати, очень знаменитый в узких кругах.
Я посмотрел вопросительно:
– Знаешь, что такое самиздат?
– Более или менее, – ответил я.
