– Уже когда-то рассказывал? – удивился писатель.
– Неужели ты думаешь, что всё, что я знаю, это ты мне когда-то рассказал? – с укором спросила жена. – Тебе не приходило в голову, что я самостоятельный человек, что я личность, что у меня есть свои собственные интересы, что, по крайней мере, я тоже умею читать?
Писатель безучастно пожал плечами и решил сменить предмет обсуждения, то есть, девушку.
– Странные имена у его девушек… А помнишь, была ещё Мира? Мирослава?
– Ты ещё Октябрьскую революцию вспомни.
– Мира… Мира в миру. Мира правит миром. Мировая девушка… Мира! Вот она мне нравилась. Милая такая, застенчивая.
– Они все до поры до времени милые и застенчивые, – проворчала жена.
– Как ты?
Жена упёрлась руками в бока.
– А сковородкой по лбу?
Писатель вылез из-за стола, улыбнулся.
– Знаешь, лучше тебя у меня всё равно ничего не было и не будет… Спасибо за ужин, всё было вкусно.
Писатель вышел на веранду, уселся на пластиковый стул и стал смотреть прямо и в никуда. Светлый вечер потихоньку заваливался в ночь, вокруг серело, меркло, синело. Солнце садилось за холм, подкрашивая опускавшуюся темноту в фантастические оранжево-красные цвета. А он не мог остановиться, всё ещё перебирал у себя в голове, вспоминал, примерял что-то, менял, снова отметал, правил, а потом возвращался, снова и снова утверждаясь в правильности принятого ранее решения. Нет, ничего менять не надо, постановил он в итоге, и эта простая мысль его сильно обрадовала, он стал свободен и совершенно ублаготворен. Наконец-то он сделал то, что хотел, и так, как он хотел. Там наверху, в кабинете, в листах бумаги, зажатых пластиковой папкой, у него лежало совершенство. Блаженство долгого и оконченного труда растеклось по телу. «Выпить бы», – подумалось невзначай, и вспомнилось дневное желание. В этот момент скрипнула белая дверь веранды и появилась жена с двумя бокалами: в одном было красное вино, в другом – виски со льдом. Она села рядом и протянула писателю квадратный широкий стакан с большим айсбергом в коричневой луже.
– Ты меня удивляешь, дорогая.
– Я тебе немного налила, и разбавила, и лёд кинула. От этой дозы даже таракан не помрёт.
Они сидели, сжимая в руках бокалы, смотрели на заходящее солнце, и по привычке опять молчали.
– Какой сегодня закат яркий, – всё-таки сказал он. – Если бы его нарисовал художник, все бы сказали, что так не бывает. Такие чёткие линии, такой контраст.
– Нереальный закат, – согласилась жена.
