Она не просила его об этом напрямую, просто часто рассказывала о новых шумных соседях, старой капризной канализации и таблетках, которые могли вовремя не оказаться под языком. Но кроме сочувствующего кивания головой и чашки чая с пирогом, она ничего не могла добиться от сына. Хорошо, что еще не знала, как невестка тоже жалуется ему на что-то старое и капризное.
На пороге, отделявшим теплый светлый дом от холодной сырой темноты, крутился и приплясывал маленький мальчик. В пушистых разноцветных тапочках он выскочил навстречу бабушке и чуть не сбил с ног. Повис на руке, щебеча о конфетах, танках на радиоуправлении и о том, что мама разрешила ему не ложиться, сколько захочет.
– Коленька, а выбегать раздетым тоже она тебе разрешила? – проворчала Божена, оставляя пакеты на ступеньках и подхватывая внука на руки. Мальчишка поморщился, оказавшись в объятиях – мех намокшей шубы казался ему колючей шерстью, а толстая бабуля огромной медведицей.
Как только Божена зашла в дом, Колька тут же выскользнул из её объятий и чуть не сшиб мать. Кристина отходила от холодильника с чашкой яиц. Из-под желтого фартука виднелся край блестящей черной ткани.
«Могла и подлиннее платье найти, если знала, что я приду», – подумала старуха, замерев у двери в своей мокрой медвежьей шкуре. Вперед не проходила и не раздевалась – ждала приветствия и поздравлений.
– Здравствуйте, Божена Викторовна, с наступающим вас! – невестка улыбнулась и тут же повернулась к столешнице. Застучала ножом над длинными красными ногтями, заканчивая очередной безвкусный салат.
– И тебя с праздником! Я слышала, в этом году нельзя встречать в черном. Год не задастся.
– Не думаю, что именно платье может испортить мой год, – из размеренного стука ножа вырвался один погромче. Старуха усмехнулась, довольная этим звуком, и, наконец, стала раздеваться.
Высокая пушистая ель в углу комнаты была так густо усыпана огоньками, что казалось, светилась изнутри. Каминное пламя отражалось в фужерах, и от его танцующих бликов все в комнате будто подрагивало нетерпеливо и радостно. Когда Божена вошла в гостиную и увидела все это, победное настроение после стычки на кухне тут же улетучилось. В её квартире на журнальном столике в старой самодельной вазе стояли три еловые ветки. Единственная полоска мишуры лежала на них неловко, не опоясывала, а сползала набок, не спасая композицию ни с одной стороны. Три маленьких пластмассовых шарика лежали под вазой – на ветках они смотрелись скудно и небрежно.
