Аллюром унёсся дальше боящийся собственной тени кавалерист-танцор Родион, а Феликс, удручённый, пошёл к себе. Он никогда не был дружен со старшим сержантом, тот даже пару раз не давал ему увольнительной записки, но он зла не держал, а даже был рад встрече с замкомвзвода. Курсантское братство значило для него очень много. Но оказалось, что наличие однокашников в одном городе не решает проблему одиночества.
От предложенной от всего сердца помощи Родион отказался так, что Феликс чувствовал себя виновным в покушении на причинение добра и соизмерял эту неприятность с той, которая настигла Дениса Давыдова после Отечественной войны 1812 года. Гусары презирали драгун и егерей, которым даже усы не полагались, а Давыдову сообщали одну новость неприятнее другой: то о назначении командиром драгунской или конно-егерской бригады, то о присвоении чина генерал-майора по ошибке. Он написал письмо царю, что выполнить его приказы не может из-за усов. «Ну что ж! Пусть остаётся гусаром», – сказал царь и назначил Давыдова в гусарский полк с возвращением чина генерал-майора. Вот она – цена усов и качества смелых дней по сравнению с количеством дней трусости. Никакого сравнения!
Русский помощник карпатского коменданта, как партизан на вражеской территории, одетый в полученную со склада оставшуюся от развалившейся империи военную танковую куртку на молнии, на которой сверху не было нашито никаких пуговиц ни со звёздами, ни с трезубами, ни с двуглавыми орлами или иными диковинными животными, в поношенных и потерявших блеск туфлях «Цебо», верхом на своём железном коне – мотоцикле «Урал» ехал по булыжным мостовым, покрытым толстым слоем грязи из чёрного снега, шелухой от тыквенных семечек и обрывками сорванных со столбов объявлений о продаже уезжающими недорого своих квартир и покупке ворованного дизтоплива дорого. Промозглый липкий воздух в районе центрального базара был наполнен общепитовским запахом, разносившимся из грубо сколоченной фанерной будки, от пережаренных чебуреков и кислого разливного пива, что заглатывали рты под обвислыми усами, расположенными снизу тонких носов с горбинкой. Жилистые руки с грязными ногтями брали поллитровые банки с пеной и гранёные стаканы с мутью и били их друг о друга: «Будьмо!» Их осколки сыпались с тротуара на дорогу. Мчавшийся прочь из города в Садгорский аэропорт мотоцикл обгавкала свора бездомных собак, дольше всего бежал, пытаясь ухватить за крутящееся колесо, сорвавшийся с поводка чёрный доберман с красно-рыжими подпалинами, злой пёс по кличке Орест.
