С обеих сторон были сторонники порядка и законности, но каждая сторона понимала это по-своему. Автобусы поперёк проезжей части, колонны людей, портреты старых и новых вождей, баррикады, танки, кумач, воззвания, двести пятьдесят тысяч пар наручников, митинги, красные пожарные машины, триколоры, бронетранспортёры, мусорные баки – всё смешалось в столице империи рядом со старым экзерциргаузом и современным белоснежным домом, возле которого шахтёры стучали касками о развороченные мостовые и перевёрнутые скамейки.
Но в Садгоре никто не готовился ни к штурму, ни к защите старой ратуши. Как прежде отмеряли неумолимое время часы на её двухсотлетней башне, раньше служившей пожарной каланчей, с которой по-прежнему в полдень играл трубач «Маричку». Лейтенант, почуяв запах свободы, сделал как гончая стойку и ставку в гусарскую рулетку на то, что диктатура падёт в три дня и три ночи. При этом, как ему казалось, в отдельно взятой Садгоре будет образована нормальная республика, тому как есть все к тому причины и на месте все атрибуты: ратуша, вокзал, аэропорт, театр, штаб дивизии, комендатура, троллейбусы ходят, в кафе подают каву и тистечко, на площади Рынок растут розы.
Тем более, что осторожный Лютиков принёс телевизор и комсомольцы втайне от коменданта смотрели то, чего не говорили по радио. Там вдруг, как по прорвавшееся через глушилки радио «Свобода», диктор, одетый в штатское, сообщил, что всё прогрессивное человечество осуждает и возмущено путчистами, которые будут арестованы генпрокурором бунтаря. Всё! Горящие парафиновые свечки запылали и стали маяком-светильником. Маленькая женщина по имени Танечка вдруг в дневных новостях повернула жернова истории и смолола в муку планы, намерения и чаяния здоровенных мужчин-путчистов. Всё в этом мире из-за таких вот маленьких женщин.
Феликс уже третьи сутки не уходил из комендатуры и воспалёнными от напряжения, водки, лука и недосыпания глазами жадно без закуски и пережевывания глотал новости о том, что некоторые соседние комендатуры поддержали путчистов, другие были категорически против. Всё сдвинулось со своих мест, пришло в движение, в пляс, военные водили хороводы с гражданскими, мужчины – с женщинами. Пару раз к коменданту приходила с пакетом в руках хорошенькая чернявка в военной форме из дивизионного узла связи, при появлении которой раздавался её певучий голос: «Пане полковнык, Вам телеграмма со штабу!». Феликс опознал в ней подружку Ани смуглянку Оксану, форма ей шла и напоминала одну его знакомую девушку на предпоследнем курсе училища, когда им обоим тогда нравилось по ночам не только поедать «Бородинское и слушать как на обратной стороне планеты горит звезда по имени Солнце над городом, где две тысячи лет война без особых причин. И как будто бы это было не о нас.
