Командующий армией проводил в штабе дивизии совещание, в стране было неспокойно, но не потому, что враг наружный стал злее, а потому, что беда пришла изнутри – откуда не звали. С самого что ни на есть верху пришла, прямо от главнокомандующего, заболел он перестройкой аж до ревматизма. Пошевелиться сам, как паралитик, не может и другим не даёт, а всё говорит-говорит, а что говорит – ничего генералы и замполиты понять не могут. Слова вроде не матерные, но лучше бы матюкнулся, честное слово, сказал: «Мол так и так, вашу мать, делать то-то». Но нет – плюрализм, консенсус. Что с этим в армии делать? Этот начальственный ревматизм оказался заразным, все стали говорить то, чего не понимали, тогда как раньше говорили то, во что не верили.
Помощник коменданта дошёл от штаба дивизии до заветного дворика комендатуры, возле которого уже стоял знакомый уазик, за рулём был Васыль, который втихаря от начальства всё-таки возил в воскресенье девчонок на речку. Во дворе на лавочке под виноградом сидел офицер в форме капитана: «О, нашего полку прибыло! Георгий – старший помощник коменданта, можно – Жора, пока шеф не слышит!» Закурили, хотя Феликс не курил, но это ради знакомства. Старпом имел несколько помятый вид, видимо выходные провёл не слезая с коня и уничтожая зелёного змея, которого офицеры, а тем более все георгии-победоносцы, не боятся. Он изучающе посмотрел на новобранца: «Может за прибытие по полста, пока МихалЮрич ещё не подъехал?» – «Да в такую рань не хочу». – «Ну, как знаешь, а мне надо, а то болеть буду. А болеть нельзя, мне ещё гауптвахту проверять». В двухтумбовом потёртом столе старпома одну из тумб занимали три предмета: всегда открытая литровка водки, порезанная головка лука и гранёный стакан на подставке. Стакан был один, пара к нему давно разбилась вместе с графином, которые вообще-то комплектом должны были стоять в камере для арестованных офицеров на гауптвахте.
Комендант вернулся с совещания из штаба дивизии. Ничего нового, командарм в очередной раз говорил о необходимости воспитания настоящих офицеров в период перестройки. Говорил о необходимости личного примера, что, мол, он только что подвёз лейтенанта и тот ему, дескать, рассказывал, что начальство о нём не заботится. Все командиры и комендант, услышав такое, восприняли это за небылицу, но твёрдо решили такого лейтенанта вычислить, изловить и заботой окружить настолько, чтобы ему неповадно было с территории части уходить и чтобы времени на жалобы не оставалось.
