Дочь его выросла красавицей, умницей, детишкам в сельской школе преподавала музыку. Но куда девать такую красоту МыколМыколыч не ведал. Местные хлопцы её не интересовали. Ей «прынца» подавай, а где ж его взять? А тут (спасибо его покровителю Николаю Мирликийскому) какой-то из прошлого гарнизонный мальчишка нарисовался на горизонте. Дочь прибежала с горящими глазами и как телеграф на одном дыхании без знаков препинания, но отделяя каждое слово в отдельное самоценное предложение: «Феликс в Садгоре будет служить телеграмму прислал надо ехать в воскресенье папа ты не понимаешь!» Ничего не понимая, отец, на всякий случай (ну не пропадать же попусту билетам) взял с собой немного спелых зелёных яблок для продажи на садгорском базаре и повёз дочь к её счастью. «Нехай будет Феликс, только чтоб моя дочка была счастлива», – отчий долг влёк его в путь. Дочь будет рядом – это именно то, что они с женой хотели и что они в своё время не смогли дать своим родителям, уехав из села сначала в райцентр, потом в Садгору, где он закончил мединститут и где его призвали на военную службу военврачём. А потом вообще направили в чуждые им сопки, на которых снег лежит с октября по июнь, где зимой полярная ночь круглые сутки, тундра, которая не родит яблоки, где одни карликовые берёзы. Будь они неладны.
Ладная фигурка дочери майора медслужбы запаса, казалось, закрыла собой весь горизонт, когда электричка остановилась у перрона. Феликс уже больше не мог видеть ничего и никого, кроме этой девушки из детства. Они не встречались последних года два, но оказалось, что время ничего не значит. Значит лишь только то, что ты чувствуешь сейчас. Аня лёгкой приятной тяжестью повисла на его плечах, обнимая крепко руками за шею, не отпуская и прижимаясь к белой футболке с флагами несуществующих государств всем своим нежным телом. Да, это был тот же её запах морошки, те же эндорфины-феррамоны, но с новыми зрелыми нотками. Может – спелого зелёного яблока, как летом у деда Ивана в саду в Воронеже, надкусишь которое и уже не разберёшь удовольствия, полон рот то ли слюны, то ли сока. А может это так пахла корзина с фруктами, что взял с собой МыколМыколыч.
Он стоял на некотором расстоянии от молодых и смотрел. Смотрел и смотрел, пока дочь не подозвала его. Поздоровались как старые знакомые.
«Доброго дня, вот какой гарный хлопец стал!» Феликс удивился, оказывается дядя доктор Николай Николаевич, кроме латыни, умеет говорить по-ихнему? «Не по-ихнему, а по-нашему», – поправил его доктор, тот, от которого он ничего такого раньше ни разу не слышал. «Как много я ещё не знаю?», – подумал лейтенант. Вместе с владельцем фруктовой корзины Феликс и Аня по пути на базар прошлись до площади с чудным названием Рынок, а по старинному – Рингпляц. Батяня пошёл дальше на базар продавать яблоки, угостив детей одним, которое они съели, разломив руками напополам.
