– Простыл, – муж отворачивается, а потом прикрывает глаза, делая вид, что задремал и не расположен отвечать на мои расспросы.
– Ты заметил, что Машенька выросла? – спрашиваю я.
– А она выросла? – сонно переспрашивает муж.
– Нет, – горько отвечаю я.
– Тогда чего спрашивать, – муж делает движение, словно собираясь перевернуться на другой бок, но он сидит в машине, а не лежит, поэтому нетерпеливо ерзает.
– Ты бы ей хоть слово сказал, – слезы щиплют мне глаза. Когда твое дитя отвергают, это больно вдвойне. – Она стихи учила, мечтала, как папе расскажет.
Муж молчит.
– Машенька, детка, – обращаюсь я к ней. – Помнишь, мы учили стихи?
Я тру лоб, строчки вылетели из головы, со мной так всегда – когда что-то надо вспомнить, обязательно забуду, и Машенька не помогает мне, делая вид, что увлечена дорогой.
X
Машина трогается с места, колеса с шуршанием поднимают ворох листьев, и один из них прилепляется к окну. Вчерашняя дылда так целует моего мужа накрашенным ртом причмокивая. Я барабаню по стеклу, лист отстает, машина набирает скорость. Мы оставляем позади парк с вереницей лавочек, где я тайком кормила грудью Машеньку, на дорожках безлюдно.
Я отвыкла жить среди людей, поэтому волнуюсь, как все пройдет у нотариуса, ведь надо будет подписывать бумаги, а я забыла, как ручку держать в руках. Чтобы потренироваться, стягиваю рукавичку и начинаю водить пальцем по стеклу. Какая у меня была подпись?
Я дышу на стекло, чтобы оно запотело, а потом веду дорожку указательным пальцем, но дыхание тает, а с ним стирается и мой след.
Мысли разбегаются, их уже не собрать, не выстроить в ровную цепочку, как следы, я боюсь свернуть на обочину и увязнуть в канаве, боюсь, что не смогу расписаться или распишусь не там.
– А какой договор они подсунут тебе, знаешь? – спрашивает меня тоненький голосок. От неожиданности я вздрагиваю и оглядываюсь, но в машине, кроме нас троих и водителя, никого нет.
– Машенька, это ты сказала? – спрашиваю я. Она молчит, но улыбается краешком губ. Я знаю, что это она. Дочь заговорщицки подмигивает мне и шепчет:
– Договор с нечистой силой, вот какой. Тебе ручку дадут с красными чернилами, но это не чернила вовсе, а кровь. Ни за что не бери. Проси другую. Они другую дадут, а там специальная иголка внутри, только возьмешь, как она – раз! – тебе палец проткнет, чтобы ты кровью расписалась. А ты не бери, проси третью…
– Может, сбежим? – шепчу я дочке. – На повороте выпрыгнем на полном ходу?
