Он прожигает меня взглядом – там восторг, и одобрение, и понимание:
– Люди слабы, лицемерны и низки – если бы ты знал, чего они желают, что готовы отдать взамен… Но ты пожелал ОБЛАДАНИЯ – единственного сокровища вашего плотского мира! Поверь мне, а я уж – ЗНАЮ. Не «вера», «надежда» и братская «любовь» правят миром. Тем более не «мудрость-софия». Миром правят две страсти, дарованные человеку Люцифером: «похоть» и «власть». Но ПОХОТЬ из них больше.
***
Велиал смотрит на меня.
Я молчу. Не знаю, что сказать.
Приходит понимание, что ВСЕ гораздо серьезнее, чем мне казалось.
Детские игры закончились. Начинаются взрослые, за которые нужно платить.
– Ты из-за своего поступка чего-то лишился? – по-отечески спрашивает Велиал, чувствуя, как сомнения грызут меня изнутри. – Ты лишился души? Но в душу ты не веришь. Вечной жизни во Христе? Тоже не веришь.
– Я не хочу, чтобы из-за меня гибли люди. Я ТАК не могу.
– А КАК можешь? Тот паренек – Тимур, кажется – он не из-за тебя погиб? Не по твоей воле?
Горячая волна окатила сердце, запекла:
«Он ВСЕ знает! Не может не знать».
– Тимур сам виноват, – сказал я дрожащим голосом, чтобы не молчать, не соглашаться.
– Успокойся! Не ты первый. Я ни коим образом не осуждаю. Даже хвалю. Тот юноша, действительно, спровоцировал. Он нарочно так поступал, чтобы сделать тебе больнее – уж я-то знаю.
Велиал замолчал, давая возможность переварить.
Ничего нового он для меня не открыл – ЭТО я и сам знал. Потому особо не мучился из-за своего юношеского поступка. Гораздо больнее щемила мне Жорина гибель.
– Так чего ты НЕ-хочешь? – продолжил Велиал.
– Я не хочу, чтобы за мои поступки расплачивались посторонние.
– Скажите, пожалуйста! – Велиал деланно плеснул в ладони.
– Вчера, после моих СЛОВ в кто-то умер?
– Тебе зачем?
– Мне необходимо знать!
– Во многом знании много печали, – как говорил почитаемый мною и вашими церковниками Соломон Давидович. Между прочем, большой ценитель девичьей красоты. ОЧЕНЬ большой ценитель и ОЧЕНЬ юной красоты. Просто суперпедофил – по меркам вашего времени. Кстати, я знал его лично, – Велиал довольно кивнул. – Как-то сиживали вместе на ступенях Иерусалимского храма. Так вот, он сказал золотые слова: все, говорит, из праха, и все возвратится в прах. Вот так, коллега, ты особо не самоуничижайся. Пока не стал прахом – радуйся жизни. Как царь Соломон.
– Я не хочу. Вернее, спасибо за доверие, но… Пусть у меня с Верой дальше идет по-людски. Как будет – так будет. И я больше не хочу…
