О состоянии Глины Оржицкий узнал только на следующий вечер, так как в больницу его не пускали. Он дождался после смены врача на прибольничной парковке для автомобилей.
– Полицию бы вызвать! – с осуждением заявил врач, садясь в автомобиль, но Тим придержал дверь, не давая врачу уехать.
– Вы ошибаетесь на мой счет, я знаю, что делаю.
– Ей лучше, жить будет, – сердито ответил доктор и оттолкнул руку Тима.
***
Глина пробыла в больнице два месяца. За это время Оржицкого впустили к ней в палату только раз, когда она спала. Не подходя к кровати, под пристальным наблюдением медсестры, он увидел, что лицо девушки обезображено, как и руки.
– Волосы вырастут, но неровно, – сообщил недовольным голосом врач, – брови не восстановятся, слишком крупные рубцы. Один глаз будет хуже видеть. Два пальца на левой руке больше не будут сгибаться. Ожоги на плечах и шее зарубцуются, будут многочисленные шрамы. Голос изменится, скорее всего, она будет какое-то время говорить шёпотом.
– Помогут ли пластические операции? – спросил Тим дрожащим голосом.
Врач пожал плечами.
– Я не делаю прогнозов. Тут множество факторов. Главное, что мы сохранили ей жизнь. Особенно пострадала левая рука, я боялся, что будет некроз и как следствие – ампутация. То, что мы сохранили руку – большая удача. Девушка молодая, сильная. Боролась, как могла. Жаль, что родные не помогали ей, даже не приехали ни разу.
– Она сирота, – неуверенным голосом сказал Тим.
– Кто же будет ухаживать за ней после выписки? – спросил врач, недоверчиво глядя на Тима.
– Кроме меня –некому.
– Из вас своеобразная сиделка, – покачал головой врач и протянул цветную брошюру «Уход за ожоговым больным».
***
Конечно, Тима одолевали сомнения, он не знал, что ему предпринять: куда поселить Глину и как за ней ухаживать, но больше всего он опасался, что Глина откажется от его помощи. Дважды к нему приходили какие-то странные субъекты и справлялись о ней. Один спрашивал, не оставляла ли Глина какого-то конверта, а второй принес тысячу долларов, не объяснив, что это за деньги.
Деньги Оржицкий взял, рассудив, что они еще пригодятся, а сам мучительно гадал, что же будет с ними дальше. За этими хлопотами забылись похороны Софьи, и он поймал себя на мысли, что едва не пропустил её «сороковины». Максимовы холодно встретили Оржицкого, хотя раньше принимали его радушно и жаловали его куда больше, чем Виталия, нового зятя. До них дошли слухи о том, что Оржицкий опекает какую-то молодую наркоманку, устроившую пожар в гостинице. Сына Софьи Оржицкий так и не увидел.
