Любимой застольной песней была «Прощай, любимый город! Уходим завтра в море…»
Отец делал вид, что подпевает, но слов не знал… По-моему, он вообще не знал ни одной песни, хотя во время работы или стоя в задумчивости у окна, он всегда монотонно напевал обрывок одной и той же фразы: «Ты стояла…». Помолчит, потом опять: «Ты стояла…». Я так и не узнала, что это была за песня, откуда эта фраза…
Впрочем, текст одесской песни про Костю-рыбака он, кажется, знал. Это была наша фамильная песня, потому что в ней совпадали имена Костя-Тоня, и хотя, как позже выяснилось, там была не Тоня, а Соня, но мы всё равно пели «Тоня» – звук своего имени и имени любимого человека всегда приятен нашему слуху. Конечно, отцу нравилось, когда мы пели: «Но и молдаванки и пересы обожают Костю-моряка». Под словом «пересы» мы подразумевали персиянок: так объяснила нам мать. Откуда ж ей было знать, что Молдаванка и Пересыпь – это название пригородов Одессы, где жили биндюжники и контрабандисты…
Над бабушкиным сундуком висел плакат под названием «Если бы парни всей земли…» (начало популярной песни). Изображённая на нём большая ватага разномастных парней демонстрировала свою солидарность в борьбе за мир.
Мы с Лёлькой, досконально изучив плакат, честно поделили всех парней между собой – самый крупный, с открытым мужественным лицом, с откинутой назад волной русых волос достался… ну да, мне.
У нас с сестрой всё было поделено, прежде всего картинки в книжках. Когда открываешь страницу новой книжки, и там оказывается картинка, важно первой сказать: «Чур мой», – и накрыть ладошкой. Это могло быть что угодно: яблоко, домик, лошадка, Иван-царевич – в горячке первенства можно было накрыть ладошкой даже Бабу-Ягу, но тогда всё: твоя навеки, что служило постоянным
поводом для досады одной и веселья другой. После такой фиксации права на собственность никакой передел был уже невозможен: мы всегда твёрдо помнили, где чьё… Песни тоже были поделены: «Ой, рябина кудрявая» Лёлькина, «Ой, вы, гуси, до свиданья» моя (эти две песни чаще других передавали по радио).
Бабушкин плакат, вернее, слова песни «Если бы парни всей земли…» служили нам неиссякаемым источником вдохновения и веселья. «Если бы парни всей земли, людям картошку копать помогли,…. детям конфет по кульку принесли,… редьки наелись и спать залегли – вот было б здорово, вот это был бы гром…» – упражнялись мы в остроумии и ухохатывались до колик в животе, пока в изнеможении не валились на сундук, дрыгая в воздухе ногами….
