– Запомни, Мишаня, на будущее: для военного моряка праздник, что свадьба кобыле: голова в бубенцах, остальное всё в мыле, – с усмешкой проговорил мичман.
Потом, убрав улыбку с лица, сообщил:
– Когда я остался на станции в одиночестве, кадровики предложили мне рассмотреть пару кандидатур. Дали посмотреть личные дела. Одно из них было твоё. Мне сразу бросилось в глаза место твоего рождения.
– Чем оно вас заинтересовало? – крайне удивился Мишка.
– Мой кореш по срочной службе оттуда родом. На одной лодке служили. Хохряков его фамилия, Толик. Нас с ним братьями называли.
«Неужели мой заводской наставник?! – опешил Мишка. – Невероятно! Вот ведь какая загадочная штука – судьба! Чего только не замутит в этой жизни её создатель! Захочет – сведёт людей, захочет – разлучит. Кому-то жизнь дарует в самой безвыходной ситуации, а у кого-то забирает её без провинности».
– И ещё в штабе есть один замечательный офицер, тоже твой земляк, – продолжил Матулас после небольшой паузы. – Вот я и решил, что ваш край плохих людей на флот не отправляет. И не ошибся.
– А кто был против?
– Особист. Да и представитель политотдела морщился, когда читал твоё дело.
– Понятно. И как вам удалось убедить их в обратном?
– Большую роль сыграла характеристика. Её написал на тебя некто Ольшанский. Знакомая фамилия?
– Знакомая, – оживившись, ответил Мишка. – Главный старшина Ольшанский. Это он остановил бандеровца Тарасенко. Если бы он не сделал этого – я бы, по всей вероятности, самолично размазал эту тварь по палубе!
Матулас пропустил мимо ушей проснувшуюся в Мишке неприязнь к бывшему инструктору. Он продолжил тем же ровным голосом:
– В характеристике отмечено, что курсант Кацапов по практической отработке нормативов один из лучших в учебной роте. А по результатам стрельбы из автомата – самый лучший.
«Не прибавил и не убавил, – подумал Мишка о точности изложения фактов Ольшанским. – Написал, как есть».
Он тогда действительно отстрелялся лучше всех, за что был поощрён тремя внеочередными увольнениями в город. Но посетить город не удалось. Причиной этому стали нелюбовь инструктора и введённый карантин по холере.
Они выпили ещё по «пять капель», мичман посмотрел на Мишку хмельным взглядом, сказал:
– Предлагаю перейти на «ты». Теперь нам с тобой предстоит долго находиться вдвоём в одном отсеке, и мы должны жить как братья. А младшему брату не следует обращаться к старшему на «вы». Уразумел?
– Уразумел, – послушно ответил Мишка и совсем осмелел. Он начал выспрашивать Антонаса обо всём, что его интересовало. Захмелевший мичман с некоторой снисходительностью бывалого моряка поделился всей информацией и тайнами, которыми обладал.
