Сидеть в одной позе неудобно, я ерзаю и верчу букет в руках, пока он не падает мне под ноги. Наклонившись, чтобы поднять, замечаю девушку на соседней лавочке.
Она тоже сидит давно, потому что у нее усталое напряженное лицо. Это тяжкий труд – вглядываться в проезжающие автобусы, привставать, вытягивая шею, просеивая пшено ради жемчужного зерна, пока оно не мелькнет в сером месиве. Девушка вскакивает с места, а потом садится снова, потому что тот, кто ей нужен, не приехал. Она знает, что он не приедет, но продолжает вставать к каждому автобусу, уже не разглаживая смятого подола.
Девушка одета очень скромно: темная юбка до колен, трикотажная кофточка с отложным воротником. Про себя я называю ее Мышкой. Она щурится, сняв очки, чтобы казаться красивее для того, кого она ждет, и сейчас они оттягивают наружный карман кофточки. Это очень хорошо, что она без очков, настало время мне подойти. Я комкаю целлофан и прячу его в урну, а букет расправляю и несу на вытянутых руках. Я нацеливаю розы на девушку, как наводят ствол пистолета.
Мышка испуганно шарахается от меня, но считает, что вскочить и убежать невежливо.
– Я тоже кое-кого не дождался, – начинаю я, притворно вздохнув. – Вижу, и вы зря пришли.
Она отодвигается, и я принимаю это за разрешение сесть.
– Это вам, – говорю я, протягивая букет.
Девушка не отнекивается, молча опускает лицо в поникшие бутоны. С каждой минутой она нравится мне все больше. Я крепко сжимаю зубы, чтобы Мышка не заметила мои клыки.
– Вы кого встречали? – участливо спрашиваю я.
– Парня, – она делает паузу, а потом бросает на меня игривый взгляд. – Бывшего.
Я воодушевляюсь и придвигаюсь ближе.
– Вы его бросили?
– Почему вы так думаете? – она кокетливо поднимает брови.
– Только молодые и красивые кавалерами разбрасываются.
– Это как сказать, – смеется она, – сколько мне лет, по-вашему?
Я вглядываюсь в ее лицо – немного несвежее, но скорее усталое, чем постаревшее.
– Двадцать три, – говорю я.
– Угадали, – немного удивляется она. – Вы где так научились хорошо возраст определять?
Она надевает очки, кажется, я заинтересовал ее настолько, чтобы разглядеть меня как следует. Она почему-то начинает снизу, рассматривая мои туфли, потом поднимает взгляд, пиджак слегка топорщится и теснит в груди, но я не успеваю смутиться, потому что она уже смотрит мне прямо в глаза.
– А я много чего умею, – говорю я пошлую фразу, – могу тебе показать.
Я предоставляю ей последнюю возможность встать и уйти, возможно, залепив мне пощечину. Нельзя просто встать и убежать, если успел посмотреть человеку в глаза. Для этого должен быть повод. И я охотно его предоставляю.
