– Не бойся, – произношу я. – Тебе нечего бояться, я не смогу причинить тебе вреда. Скорее ты причинишь мне, нежели я.
– Нармин, я не хотела, я…
– Не надо, Айлин! – строго произношу я, выговаривая каждое слово. – Что сделано, то сделано. Теперь уже ничего не изменить и не исправить, а пустыми словами жизнь умерших не вернуть. Черные глаза девушки опустились, смотря на свои ноги.
«Интересно, а почему она покрытая? – задумалась я. – А, наверное, ожоги скрывает».
– Нарминэ, ты обязана выслушать меня. – Айлин перегородила мне путь, не желая дать мне уйти. Что я и планировала сделать. – Послушай меня…
– Я не собираюсь слушать тебя, – перебила её. – Пропусти!
– Нарми, я очень сожалею о том, что произошло с Лилит. Я говорила Карине, что не нужно мстить, что это может привести к ужасным последствиям, – тараторила девушка. – Но она не слушала меня.
– Каринэ больше нет, – сухо произнесла я. В глазах девушки я увидела некую боль, неподатливую и не наигранную. А настоящую боль.
– Я знаю, – тихо произнесла она. Опустив голову вниз, Айлин отвернулась от меня и прошла вперед. Я смотрела ей вслед. Она не обернулась и не произнесла ни слова, просто шла. А пока я прожигала ей спину взглядом. Глубоко вздохнув, я направилась домой. Но почему-то мне захотелось повернуть и поехать домой к дяде. С трудом преодолев ужасные ступени нашего подъезда, я наконец-то добралась до второго этажа. Ключи лежали, там же, где я оставила их пару месяцами ранее. Открыв дверь, я прошла в коридор и направилась прямо в комнату Карины. В прошлый раз, я не заходила к старшей из сестер. Но сейчас, меня словно кто-то вел, и я направлялась по невидимой ниточке, ведущей в её комнату. Пройдя к бирюзовой кровати и такого же цвета тумбочке, я открыла первую полку. Там лежали разные записные книжечки и сладости.
– Прости Карине, но тебе это мало пригодится, – я взяла одну шоколадку и, поедая её, начала рассматривать блокноты. Некоторые из них были номерной книжкой, а какие-то имели просто заметки дел или пометки для учебы, а так же записаны даты дней рождения и лишь одна розовая книжечка была самой длинной и лежала в самом конце. Чтобы никто не заметил, поверх неё были уложены плитки шоколада и конфеты в большом количестве. Я взяла её и, оттянув розовую резинку в сторону, раскрыла. Первое, что мне бросилось в глаза это то, что на белом листе бумаги писалось лишь красной и черной ручкой и это на одном листе. Пролистав страницы, я заметила, что это было везде. Сверху писалось черной ручкой, а снизу красной. Начинаю вновь слышать стук собственного сердца. Про себя произношу слова молитвы во время тревоги и начинаю вчитываться в нижнюю строчку:
