Распаляя себя, Рая ждала мужа. Он и на кладбище напьётся, в автобус на четвереньках вползёт. Обратный автобус мог бы не заказывать, это ж не ордер обмывать на чужие деньги – за автобус с кладбища пришлось выложить свои. Всё это она выложила мужу, едва он перешагнул порог. К её немалому удивлению, Митяй был трезвым. Молча выслушал жену и выдал немудрёную истину:
– Дура ты, Рая. Все бабы дуры.
– А ты уйди от меня. Женись вон на Криське и живи с ней, с умной, – вскинулась Раиса, зная, что ни к кому её Митяша не уйдёт. Кому он нужен?
Митяй, похоже, думал то же самое. Топтался в коридоре и соображал, как решить проблему.
– Не бзди, Раюха. Витька наш Гальке ребёнка нового заделает, и получим трёшку. Должна же она… это… долг перед родиной выполнить. Двоих проворонила, третьего беспременно родит. Ты это… Витьке телеграммку отстучи.
– О чём? Чтобы Гальке резвее вставлял? Так и написать?
– Дура!
– Сам дурак! Дубина стоеросовая. И Витька такой же, в отца уродился урод, и семя евойное не держится… Люди! Лю-у-уди! Убива… убива-аают!!
На крик никто не вышел: к баронинским «закидонам» все давно привыкли. Раиска могла бы помолчать – в день похорон. Но не смолчала, и Митяй привычно вправлял жене мозги. Ничего страшного, повизжит и успокоится.
Рая с шестнадцати лет работала в ателье женской одежды, сначала уборщицей, потом подмастерьем. Мастером она так и не стала. Стачивала смётанные детали кроя, переокантовывала и застрачивала швы, пришивала плянки, погоны и отделочные бейки, вшивала воротники и гульфики.
– Райка, зараза такая! Опять баску забыла пристрочить, а мне из-за тебя с клиенткой языкатиться! Рот закрой и работай. Ещё раз забудешь, вылетишь отсюда, так и знай.
– Счас, Роза Григорьевна. Розочка Григорьевна, я мигом! Простите, Роза Григорьевна, сама не знаю, как так вышло… – привычно каялась Рая, поглядывая искоса на мастера: сошло с неё или ещё сердится.
С Розой Григорьевной портить отношения не стоило. Рая со вздохом пришивала к талии платья и впрямь забытый ею волан. Строчила ровно, будто по линейке. Швейную фурнитуру и отделочные детали мастерицы поручали только ей, зная, что работа будет выполнена безукоризненно, не придерёшься.
Не имея среди своих товарок авторитета («Сколько лет её учили, а только и умения: на машинке строчить да языком»), Рая приобрела богатый опыт женских хитросплетений, заговоров и мелких пакостей. Машико Нугзаровне она как-то бросила в бак с кипящим бельём портновскую булавку – всего одну. Булавка вошла глубоко в ладонь, когда баба Маша отжимала пододеяльник, выкручивая его руками почти досуха (стиральные машины были не у всех, постельное бельё замачивали в ванне и вываривали в кипятке, добавив в бак горсть кальционированной соды).
