Поздним вечером в спальне сестры обнаружили подмётное письмо. Неизвестный сообщал, что несчастный ребёнок закопан в землю по подбородок, и требовал выкуп в миллион рублей. Если в течение следующего дня деньги не будут выплачены, Петю закопают заживо. Сестра, конечно, опять потеряла сознание, муж её, никчемный мужичонка, разводил руками и болтал что-то невнятное. О таких деньжищах он и помыслить не мог…
Нянька, которую вытащили из дома и привели в полицейский участок, клялась, что убежала, поскольку с испугу «была не в себе», валялась в ногах, божилась, что ничего не знает. Разбуженный посреди ночи полицмейстер советовал готовить деньги:
– Очень сожалею и, поверьте, искренне сочувствую, Елпидифор Тимофеевич, и вам и сестре вашей, но неужто мы все трущобы прочесать сможем? У меня всего-то в подчинении двадцать четыре околоточных надзирателя, а городовых на это дело посылать бесполезно, полицмейстер махнул холеной рукой, – тут смекалка нужна…
Хихикнул:
– На днях, представьте, приносят докладную: в полицейский участок забрёл неизвестно чей гусь. Так составили протокол с описанием примет приблудной птицы и запросили рекомендации что делать. Пока бумаги писали, несчастный гусь в сарае от голода околел.
Уподобление Пети какому-то гусю и сам заспанный полицмейстер в домашнем шлафроке, из-под которого торчали худые волосатые ноги, ввергли ночного посетителя в ярость. С трудом сдерживаясь, чтобы не свернуть полицмейстеру тонкую шею, Елпидифор Тимофеевич поднялся:
– Значит, не поспособствуете?
– Пойдете деньги отдавать, пошлю с вами унтер-офицер Широкова, он смышленый. Но должен предупредить: если парнишку на Богатяновке прячут, дело безнадежное-с. Там не голытьба, а беглые преступники заправляют. Да ещё в этих разбойничьих притонах столько ходов-выходов, что, пока полиция подходит к одним дверям, разбойники через другие проходными дворами исчезают, будто их и в помине не было.
Елпидифору Тимофеевичу только и осталось, что вернуться в контору и погрузиться в раздумья о том, где взять денег: требуемая сумма составляла почти треть капитала, да ведь наличные в дело вложены. В поисках выхода купец первой гильдии метался по кабинету, отшвыривая всё, что попадалось на пути. Вот поехало по полу тяжелое дубовое кресло, привидением соскользнула под ноги мужская рубаха, которую ночью принёс Харитон.
Удивленный Елпидифор Тимофеевич вытаращился на неё и вдруг понял, что уже видел эту дорогую рубашку с чернильными пятнами на груди. Распахнул дверь кабинета:
