Ночь прошла спокойно, а вот утром нас ждал сюрприз. Не часто возникают в жизни ситуации, когда из двоих встретившихся один знает другого как облупленного, в то время как тот впервые его видит. Такое может, например, случиться в результате тяжелой амнезии, поразившей одного из участников встречи. А еще это порой случается при хождении "вниз". Впрочем, во время заброски еще и не такое бывает, уж поверьте мне. Как бы то ни было, нечто в этом роде и произошло за завтраком, потому что первый, кого мы там встретили, был штурмбаннфюрер Янике собственной персоной. Он, разумеется, не бросился на шею Юргену, однако довольно доброжелательно его поприветствовал. После этого произошло взаимное представление и я еще раз имел возможность рассмотреть покойника. Несмотря на то, что он был мертв уже десять веков, выглядел Шарканчи неплохо. Да что там, выглядел он просто-таки хорошо. Тогда, на средневековой киевщине, я видел его лицо всего лишь минуту-другую, но этого оказалось достаточно. Наверное, если заглянуть в глаза человеку за секунду до его смерти (между прочим – смерти от моей руки), то его лицо навсегда отложится где-то в глубинах твоей сетчатки. Поэтому я узнал его сразу и бесповоротно, но тщательно попытался этого не демонстрировать, вот только не знаю, получилось ли у меня. К счастью, он был всецело занят разговором с Юргеном, который я не понимал и, поначалу, не обратил на меня никакого внимания. Воистину, прадед Карстена выглядел молодцом. Темно-серый китель штурмбаннфюрера с эсэсовскими молниями в петлицах прекрасно сидел на будущем верховном жреце Хадура, а серая фуражка с высокой тульей хорошо подчеркивала его серые глаза. В общем, внешне Конрад Янике был всем хорош и, в отличие от своего правнука, его нордический облик не вызвал бы ни малейших претензий самого Альфреда Розенберга даже в период обострения желчной болезни.
Наконец, он соизволил обратить на меня свое внимание.
– Добро пожаловать в наши украинские палестины, господин Сидоренко – произнес он по-русские.
Я вежливо поблагодарил и ясно увидел как что-то, похожее на изумление, промелькнуло в глазах штурмбаннфюрера. Только тогда до меня дошло, что следовало удивиться его знанию русского языка. Но теперь было уже поздно и я глупо потерял один из своих козырей, вызвав обоснованное подозрение у этого весьма подозрительного типа.
– Верно ли, товарищ Сидоренко – спросил он, подчеркивая слово "товарищ" и давая понять, что это шутка, по крайней мере пока – Верно ли то, что вы были доцентом Ленинградского университета? Не на кафедре ли истории, случайно?
