Но вместо него появился совсем другой персонаж, в щегольской парадной форме со множеством аксельбантов и в широченных бриджах, заправленных в сверкающе начищенные сапоги. Он начал говорить, даже не говорить, а вещать, громким, хорошо поставленным голосом. Двора шептала мне на ухо перевод и я, заметив ревнивый взгляд Карстена, смущенно пожал плечами. Оказывается, нам надо было не в "Вервольф", а совсем в другое место – на базу Люфтваффе "Штайнбрух", где нас давно ждут. Кто именно ждет, он не сказал и у меня появилось нехорошее предчувствие. Впрочем, оно меня не покидало с момента высадки. К счастью, база Люфтваффе находится совсем недалеко и нас отвезет на нее та же самая дрезина. Но так как Фюреру уже доложили о нашем приезде, он захотел увидеть знаменитого археолога, а заодно и услышать о новых находках Аненэрбе из первоисточника. Поэтому, нам всем четверым предстояло сомнительное удовольствие предстать пред светлы очи главы Рейха. Это свидание, признаться честно, шло самым последним номером в длинном списке моих желаний. Но моего мнения никто не спрашивал и, даже если бы оно кого-либо и заинтересовало, мне было бы нелегко его высказать не зная немецкого. Поэтому я не возражал, когда нас повели вдоль бараков. Впрочем, это не очень было похоже на бараки, а, скорее, на веселенькие коттеджи из свежераспиленных и покрытых лаком досок. Над домиками нависали зеленые лапы стройных сосен, а из труб вился дымок – жгли не европейский уголь, а вполне аутентичные березовые полешки. На окнах висели очень симпатичные тюлевые занавески с оборками, на подоконниках стояли фигурки глиняных гномиков и вообще все было очень мило. Война была где-то там, на Кавказе, под умирающим Ленинградом и в сальских степях, насквозь продуваемых ветром. А здесь был покой и уют и это было неправильным, как матерное слово звучащее во время оперной арии. Как-то все это не вязалось у меня ни со словом "бункер", ни с именем Адольфа Гитлера. Неужели он тоже живет в таком уютном домике? Неужели на таком вот милом деревянном крыльце он подписывает приказы, двигающие дивизии на Кавказ и на Волгу? Неправильно это было, неверно! Мне было бы легче, если бы он обитал в мрачном подземном зале с витыми кабелями телефонных проводов на серых бетонных стенах.
Впрочем, нас, в конце концов, и повели под землю. Вход в подземный бункер оказался внутри одного из милых домиков, причем и занавески и гномики оказались бутафорией, маскирующей массивную стальную дверь в подземелье. Покрытые ковролином ступеньки вели вниз и по стене, правда не бетонной, а облагороженной деревянными панелями, действительно вились провода в толстой черной оплетке. Ступеньки прерывались бетонированными площадками с двумя нишами по краям, в которых сидели на стульчиках такие-же матерые охранники в десантном обмундировании и с автоматами на ремне. Если судить по фильмам про войну, то им следовало вскакивать и замирать по стойке смирно, выбросив руку в нацистском приветствии. Прекрасная поза, скажу я вам, для того, чтобы вырубить их умелым ударом по натянутому кадыку. Но эти ребята явно повидали кое-что на своем веку и тоже умели рассчитывать сектора обстрела. Они действительно приподнимались при нашем приближении, но ни в какую стойку не вставали, а лишь провожали нас внимательными пристрелочными взглядами, внушительно положив правые руки на откидные приклады своих автоматов. Нет, Лёва, сказал я себе, это тебе не соловьевцы с дубинами. Тут надо действовать головой, а не руками. Есть у тебя голова? Вот и думай.
