Первый поверженный мной солдат продолжал хрипеть на полу и Поважный хладнокровно перерезал ему горло своим складным ножом. Я обратился ко второму, который даже не пытался подняться с пола:
– Слухай ти, лайно погане та слухай добре, нам треба про дещо дізнатися. Жити хочеш38?
Эсэсовец угрюмо кивнул, наверное мой украинский с русско-полянским акцентом был ему достаточно понятен. Оставлять его в живых никто, конечно, не собирался, но меня это не интересовало. Он это тоже понимал, но все же на что-то надеялся, цедя слова сквозь зубы и угрюмо косясь на пистолет Апфельбаума. С облегчением я узнал, что гауптман охотился за штабом восстания, а вовсе не за двумя подозрительными личностями из Аненэрбе. Пока Поважный тихо прирезал последнего эсэсовца, а Двора начала перевязывать Карстена, Апфельбаум, лелея раненую руку, рассказывал нам, что произошло за дверью. Он говорил на идиш, которого я не знал и Мира, запинаясь на каждом слове, переводила нам с Карстеном на иврит. Посматривая на нас со смесью удивления и подозрения, Апфельбаум поведал следующее…
Не только немцы следили за поляками, но и евреи. Слишком много было предательств последнее время, чтобы так, за милую душу привести в штаб малознакомых людей. Поэтому Давид взял свою группу и устроил наблюдательный пост на втором этаже. Наш с Карстеном неожиданный визит изрядно его смутил. Он не удивился бы увидев хвост за поляками, но двое безоружных эсэсовцев запросто ломящихся в маленький бункер его смутили. Конечно, немцы, эстонцы и украинцы частенько шарили по домам в поисках поживы, но они никогда не ходили без оружия. Поколебавшись, он решил не вмешиваться, рассчитывая, что обитатели бункера сумеют сами справиться с такими как мы растяпами и, надо признаться, Двора оправдала его ожидания. Позже, когда в бункере появились поляки с Мирой, а вслед за ними и немецкая засада во главе с гауптманом, все наконец встало на свои места и Давид сразу забыл про двух недотеп. Он уже совсем собрался было напасть первым, но тут началась перестрелка внутри и из подвала выбежал гауптман, на ходу доставая свой "люгер". У группы Апфельбаума было три револьвера и осколочная граната. Они начали стрелять сверху, потеряли двоих, а их граната так и не взорвалась, наверное из-за бракованного взрывателя. Но им все же удалось уничтожить троих эсэсовцев и добить гестаповца. Теперь Давид смотрел на нас и его явно мучили сомнения, а меня так и подмывало расстегнуть ширинку, но я стеснялся Миры. Двора на меня не смотрела, она была занята, перевязывая Карстена и постоянно обзывая его "псубратом", "немчурой" и “шлимазлом”.
