– Он говорит, что не умеет по вашему. Не знаю, может и врет? Зато он хорошо говорит по-жидовски.
– Вот как? Так я имею дело с паном Сидоренко? – русский язык гауптмана был не лучше его польского – Герр Кауфман, как я понимаю, предпочитает лежать в луже крови. Между прочим, нам как раз прислали ориентировку из Позена (я сообразил, что так немцы называют Познань) и, похоже, мне повезло. А еще мне интересно, где же теперь делают такие славные документы? На Лубянке?
Что такое Лубянка я не знал, но подозревал что это слово связано с таинственным НКВД. Посмотрев на лицо Поважного, облизнувшего губы, я заподозрил, что именно этот вопрос он и собирался мне задать. Похоже, что он тоже знал, что такое Лубянка. Да что, я тут один такой необразованный? Я совсем было собрался сказать нечто напыщенное про Гиммлера и дело Рейха, как события, успокоившись ненадолго, снова начали развиваться стремительно. Думаю, что Казик внезапно вспомнил про барышню с ружьем. Вскинув руку в направлении темной ниши подвала, он начал было:
– Пан гауптман, там еще…
Но закончить ему не дали. Раздался грохот значительно сильнее того, которым сопровождался выстрел в Карстена. Под сводами бункера он прозвучал просто оглушительно, Казика отбросило назад, а из его груди полетели брызги. От этого грохота у меня заложило уши и я надеялся, что не только у меня одного. Солдат, целившийся в меня, начал ошалело поворачиваться в сторону выстрела и в ту же сторону медленно пошел ствол его винтовки. При этом он стал ближе ко мне сантиметров на двадцать и я этим воспользовался, ударив его ребром ладони сбоку по шее там, где проходит сонная артерия. Не сказав худого слова, он начал послушно падать. Следить за ним мне было некогда, так как второй солдат передернул затвор, почему-то за завопил: "Шоб тебе! Наволоч33!" и повел стволом в мою сторону. Уже понимая, что не успеваю, я бросился к нему, заметив краем глаза, что Поважный сцепился с гауптманом, пытающимся снова вытащить люгер из-под плаща. Круглое око оружия уже смотрело мне в лицо, когда раздался еще один выстрел и солдат, выронив винтовку, схватился за плечо. Неужели Двора успела перезарядить свое ружье? Но выяснять было некогда, потому что гауптман, заломив Поважному руку, швырнул его на пол и снова потянулся за пистолетом. Я бросился к нему и он, не став рисковать, метнулся к двери, не переставая выкрикивать немецкие слова. Там у него подмога, сообразил я и бросился к винтовке. Второй солдат попытался вцепиться в нее здоровой рукой но, получив от меня удар сапогом, рухнул на пол, завопив "
