Нас проводит Роза, да и любопытный Янкель уже высовывает нос из дверного проема. Ребе не спешит сесть в свое кресло и смотрит, как мы, взяв со столика свои эсэсовские фуражки, поворачиваемся, чтобы уйти навсегда.
– Последний вопрос, если позволите – спрашивает он и это снова иврит – Вы из Аненэрбе?
Любопытно, откуда он знает это название? Как будто услышав мои мысли, он поясняет:
– В мае прошлого года меня забрали в ваше Гестапо…
Он подчеркивает слово "ваше" как будто ждет наших возражений. Но мы молчим и он продолжает:
– Я думал, что они будут требовать указать, кто из богатых евреев еще хранит ценности, но они задавали совсем другие вопросы. Точнее, их задавал один из них, в штатской одежде. Красивый мужчина с такими-же, как у тебя серыми глазами.
Он указывает на Карстена и мы догадываемся, кто это был.
– Он был даже чем-то похож на тебя, особенно глаза – продолжает ребе – Вот только выражение этих глаз мне не понравилось. Оно даже напугало меня, как напугало и то, что он искал. Поэтому я не рассказал им того, что рассказал вам. Я ведь всегда гордился тем, что умею читать по глазам, так что не подведите меня, ладно?
Он тревожно смотрит на нас и в его глазах вопрос, тот-же, что и его словах. Мы невольно киваем и ребе успокаивается.
– Ну а потом меня немного побили…
Он смеется, хотя что тут смешного? Опять смех сквозь слезы?
– Но они не слишком старались и я дошел до дома на своих ногах. И еще… Тот человек, который так меня напугал… Он был из Аненэрбе. А вы?
Мы действительно из Аненэрбе, по крайней мере именно так утверждают солидные бумаги за подписью Гиммлера. Но мы понимаем, что не это его интересует и я не выдерживаю:
– Нет! Мы из Израиля!
– Из Израиля?
Он вздрагивает и как бы вытягивается, становясь выше ростом. Он уже все понял, это мудрый человек, верящий в невероятное.
– Эти мальчики и девочки не верят во Всевышнего – говорит он и мы понимаем, о ком он – Они верят лишь в себя и в винтовку в своих руках. Но это не страшно, зато Всевышний верит в них. Поэтому у них все получится.
Да, все верно, ребе. У них уже получилось. Ничего этого мы не произносим, ведь я и так сказал слишком много. Но у него тысячи вопросов и я читаю их в его глазах. Отстроили ли Храм? Возобновилось ли Божественное Присутствие на горе Мория? Как живут евреи? Ответов не будет и он это понимает…
Улица Купецка невелика и никто не видит, как мы выходим из дома номер семь. Карстен надевает фуражку и проверяет козырек. Эсэсовская форма ему явно идет, все же арийская кровь.
