— Будь любезен, уточни, пожалуйста, о какой проверке идет речь?
Не будь Матвей так сосредоточен на подавлении собственных эмоций, он бы, наверное, был куда как деликатнее. Но вкрадчивые нотки его не насторожили, Рокотов просто бухнул с места в карьер:
— Ваза — это была проверка. Мне нужно было убедиться, что ты действительно хороший специалист. Поэтому я и подсунул тебе и не совсем подлинник, и не фальшивку. У меня очень важное дело, которое я не могу доверить непонятно кому. На кону стоит честь и документы моей семьи.
А вот это уже была ничем не прикрытая наглость. Мало того, что он приперся к ней со своей просьбой, на которую она, мягко говоря, не напрашивалась, так еще вздумал ее проверять, намеренно надеясь поймать на некомпетентности! Это было почти обидно и откровенно злило. Вот он серьезно считает, что с таким подходом она действительно будет ему помогать? После откровенного обмана с его стороны? И ведь не постеснялся признаться! С его стороны это было, мягко говоря, неэтично.
— Убедился? — ласково улыбнулась Элла, ничем не показывая своего гнева. А зачем? Вопить, топать ногами и оскорблять — это совсем не ее тактика. Когда ты говоришь тихо, шансов, что к тебе прислушаются, гораздо больше.
— Да, ты молодец, — похвалил ее Матвей. Почему-то Элла сразу вспомнила стикеры, которые так любил Верещагин. Был там один белый щенок, который радостно скалился под гладящей его рукой. Видимо, она тоже должна также отреагировать на столь высокую похвалу от нежданного посетителя?
— Благодарю, — церемонно кивнула Элла и добавила. — Раз мы выяснили этот вопрос, думаю, мне самое время вернуться к работе.
— Погоди, а как же мой вопрос? — растерялся Рокотов, не ожидая такой смены темы.
— Меня он не интересует, — вежливо отозвалась леди Кригер. — Думаю, стоит поискать помощь в другом месте. Как раз найдешь компетентных специалистов. И проверить их сможешь, благо, есть чем.
В ее голосе слышалась явственная точка в их разговоре. Но плохим бы бизнесменом был Матвей Рокотов, если бы так просто смирился с отказом. Парень вновь попытался выехать на совей харизме.
— Элла, послушай, — проникновенно проговорил он, глядя на девушку бархатистыми карими глазами. — Я вовсе не хотел тебя обидеть. Просто иногда лучше один раз самому убедиться, чем сто раз услышать. Прости меня, пожалуйста, — попросил он, добавив в голос нотку раскаяния. Обычно этого хватало, чтобы ему простили если не все, то многое. Бывшие пассии тут же забывали о случайно брошенных на других девушек взглядах. Родители смеялись и как-то незаметно забывали о его прегрешениях. Ей перед этим не устоять, определенно.
