— Да хоть второй!
Тягуче-протяжное «о» в каждом слове, интонации визжащей пилы в конце фраз и характерное икание, сдобренное парой-тройкой матюгов. Аркаша вздохнула. Ее тетя была пьяна, и, похоже, ее состояние добралось до кондиции «стою исключительно потому, что нашла опору, стоящую исключительно потому, что она вмонтирована в пол или укреплена цементом».
— Тетя, мне завтра в школу.
— Да никуда не денется твоя школа, соплячка. Я в печали. Эта козлина меня бросила! Меня! — На последнем слове голос обратился пронзительным писком, похожим на звучание ржавой пилы, в страстном порыве резанувшей по металлической поверхности. — Он не оплатил ужин! Даже за чертов десерт! Вот уродец! Давай, жалей меня, соплячка.
Аркаша, так и не справившись с правым глазом, позволила закрыться и левому. Ее голова опустилась на подушку.
— Ты там меня жалеешь, соплячка? — с подозрением осведомилась тетя Оля и громко икнула.
— Угу.
— Сильно жалеешь?
— Угу.
— Давай, давай, продолжай. Хоть какая-то польза от тебя будет.
— Теперь я могу снова заснуть?
— Щас! Сурок, что ли? Я ж тебе втолковываю, беда у меня! Мало того, что пришлось за себя платить, так еще и каблук сломался!
Аркаша села в кровати и снова принялась тереть глаза.
— А ты где сейчас?
— Где, где, у ночного клуба стою. Как цапля на одной ноге. Возьми мне туфли и дуй сюда.
От ее слов Аркаша моментально прозрела.
— Не могу. Ночь. Детям нельзя гулять ночью.
— Поговори мне тут. Бегом. Это тот клуб с жухлой пальмой у входа. На соседней улице. Поняла? Название заморское какое-то. Не помню. Я б тебе щас читанула его, да перед глазами все плывет. И вообще я мерзну. Надеюсь, пока я давала тебе эти ценные указания, ты активно впихивала свое тощее тельце в куртку? Уже на выходе? В трусах и в шляпе?
Аркаша коснулась босыми пятками холодного пола и до боли сжала телефон в кулачке.
— Инесса Григорьевна говорила, что ночью детей забирают с улиц патрульные службы и увозят в полицию. Если меня поймают...
— Цыц! Вспомни еще эту щекастую свинку. Мало она у меня кровушки выпила? Даю тебе пять минут.
Телефон плаксиво пикнул и смолк. Аркаша бросила его на одеяло, прошлепала босиком до стула, взяла рюкзак и вывалила на пол учебники и письменные принадлежности. Сунув в сумку тетины туфли, девочка оделась. В прихожей, надев куртку, обмотавшись шарфиком до самого носа и натянув шапку, она встала у входной двери и со стуком уперлась в нее лбом.
« ...в таких случаях и отобрать тебя у нее можем...»
