Я молчал. Я знал все это примерно, но не ожидал, что она отреагирует так. Алина же восприняла молчание по-своему.
— Лучше бы ты меня добил, — с горечью, от которой даже мне заплакать захотелось. — Этот мир не мой. Люди не мои, цивилизация… Ха, летающие кораблики из волшебной, млять, руды. И ты сам.
— А что я, — постарался спокойно спросить я.
— Ангелы пытали меня, Антон, — твердо высказала Проф. — Истязали и мучили. А теперь ты сидишь передо мной, похожий на отродий Небес во всем, кроме имени и ощущения силы. Один твой облик причиняет мне боль. Где за этими глазами тот, настоящий Антон Табаков? Он все еще там?
— Это всего лишь внешность, Алин.
— Нет, это не так, — задрожали губы. — Я больше не узнаю тебя. Где храбрец, с иронией ложившийся на операцию без шансов на успех? Где он, противник всего нечеловеческого, которым все мы восхищались? Давший нам всем убежища, утешающий сдавшихся? Где он?
— Проф, угомонись.
— Ты — больше не он.
Она сказала это с такой убежденностью, что я не нашел в себе сил спорить, сам усомнившись. Неужели я так сильно изменился?
— Два жалких труса, — прошептала вдруг она. — Ты и Игорь. Два жалких труса!
Я вздрогнул от внезапных обвиняющих слов. Алина вскочила, с яростью смахнула рукой чашку со стола. Фарфор разлетелся на осколки, ударившись о стену. Злые слезы потекли по щекам. А ее взгляд, полный обвинений, жалил не хуже острого клинка.
— Ну же, чего молчишь?! Ненавижу вас обоих! Слышишь? Ненавижу!
Я молчал.
— Где вы были? Где вы были?! Там, где мы падали, сражаясь, где вы были?! Вы оба!
Я отвел взгляд. В носу свербело, а в горле застыл ком. Чувство вины удушало, тяжело давило на грудь.
— Твари, — плача, дрожащим голосом обвиняет она. — Какие же вы твари.
Я многое мог сказать. Оправдаться с логикой и фактами, которыми сам удушал совесть по ночам. Но под взглядом этих глаз, полных горячих слез, не мог. Просто не мог ничего сказать. Ни словечка.
Глава семнадцатая. В Храм
На следующий день, утро, мой ангар.
Я стоял и смотрел, как мой корабль превращается в точку на горизонте. Вчерашние тяжелые слова и обвинения все еще колоколами звучат в моей голове, причиняя боль.
— Не могу поверить, что ты отдал ей такой корабль, — покачал головой Фискар, вставший рядом.
Да, на прекрасном корабле улетаю не я, а Алина. В поисках других выживших нашей эпохи. Раз выжили мы, то могли и другие, с этой мечтой сломленная женщина попыталась найти новую цель в жизни. Или это было просто прикрытием, чтобы улететь так далеко, чтобы больше никогда не увидеть мою ангельскую рожу.
