— Хорошо. Когда выезжаем?
— Да сразу после обеда. К вечеру уже будем в Рране, путь недалекий.
Выглядел Морган сосредоточенным и несколько, как мне показалось, раздосадованным. Вероятно, в Рране все-таки произошло нечто неприятное, о чем мне лерр рассказать отчего-то не пожелал. Обед мы съели быстро, и вскоре уже отправились в путь. Я понадеялась на то, что Дарра сумеет разыскать меня, ведь поездка в Ρран не планировалась. Впрочем, для столь удивительного создания, как ларрон, найти хозяйку обычно труда не составляло.
Морган оказался прав — дорога не отняла у нас много времени. В Рран мы въехали, когда уже смеркалось, но весной на севере темнеет рано. Едва мы миновали первые же дома на окраине, как чуть ли не под копыта бросилась женщина с растрепанными седыми волосами и безумным взглядом.
— Лерр! Вы приехали! Хвала Покровителю, вы приехали!
Сурового вида крепкий мужчина ухватил незнакомку за руку и оттащил ее в сторону, что-то негромко сказав, а потом низко поклонился.
— Рад приветствовать вас, лерр.
Морган натянул поводья, останавливая коня, и я тоже придержала Шторма.
— Вы — родители Элайзы?
Мужчина сдержанно кивнул, а женщина неожиданно всхлипнула.
— Да. Она… она… так и молчит, ни слова не сказала. Вы уж разберитесь, лерр, — жалобно попросила она.
— Разберусь, — пообещал Морган. — Сейчас устрою свою спутницу на постоялом дворе и сразу же направлюсь к вам. Где вы живете?
— Напротив храма, лерр, — пояснил отец неведомой Элайзы. — Дом под зеленой черепицей, Сара и Руасс. Вам всякий покажет.
Я нахмурилась. Храмы в Рравелине (как и в прочих известных мне землях) строили в центре поселений, будь то большой город или крохотная деревушка. Стало быть, Руасс и Сара специально поджидали нас у въезда в Рран, чтобы не упустить. Да что же здесь происходит? Явно нечто неприятное, судя по виду Сарры. Что-то случилось с их дочерью, этой самой Элайзой. Но что?
Между тем Морган вновь тронул коня, и я поспешила за ним. Руасс и Сара застыли придорожными столбами, провожая нас взглядами. Руасс обнял жену за плечи, но она вряд ли заметила этот заботливый жест. Несчастная мать стояла неподвижно и даже не пыталась утереть бежавшие по щекам слезы.
Постоялый двор встретил нас гулом. Не радостными песнями и восклицаниями, не смехом и возгласами, которыми полнился общий зал у Томаса. Нет, собравшиеся за столами жители Ррана обсуждали нечто с явным негодованием и даже страхом. До стойки долетали встревоженные и возмущенные голоса из соседнего помещения.
