Лес, фургон, небо метнулись в сторону. Перед глазами возникла рожа Аспида. На ней были красные брызги.
– Вот тебе билет на электричку, Ганзи, – он что-то сунул мне в карман. – Я ж не пес, чтоб брата своего вот так вот в лесу бросить. Как очухаешься – вали подальше. Ты уволен. Да, за девчонку свою не переживай. Рамзес о ней позаботиться.
Он заржал, а я снова повалился, зарывшись башкой в свежий снег.
Фургон вспыхнул разом. Пламя взметнулось, опалило небо и деревья. Рванули с места джипы выбивая из-под шин комья земли и снега. Я остался один…
Когда я смог шевелиться, фургон уже прогорел, оставив черный остов и проталину посреди снежной поляны. Боли в руках я не чувствовал. Как будто и не было у меня рук. Стало темнеть. Пахло дымом и сырой землей. Скорой зимой пахло. Я повернулся и пошел прочь из этого леса. Подальше от черного фургона.
***
Жирный Доктор чуть не сдох от страха, когда я к нему ввалился. Каяться стал. На оборудовании для фургона скрысятничал, это да, но бандитов не наводил. Потом руки мне обработал, кое-как замотал. Правая рука совсем плохо выглядит. Одни ошметки вместо нее.
Меня отпустило немного в тепле у него, вроде и таблетки подействовать как раз должны были, но тут такая боль навалилась, страшнее, которой в жизни не было. Запястья огнем полыхнули. Пистолет левый вышел. Кровища снова пошла. Хотел я Доктора пристрелить. Уже к башке ему ствол приставил. И пожалел. Почему пожалел? Чтоб боль и ярость не расплескать раньше времени.
Чертова туча стимуляторов. Сердце не выдержит, предупредил Доктор. А куда оно денется? Святой Иосиф, куда оно на хрен денется?!
На улицу вышел через черный ход. Пальто докторское, на мне мешком висит, капюшон от худи на самую лысину натянул. Ветер подвывает, а грязь под ногами хрустит. Подмерзла. Снег то сыпанет, то перестанет. Темно, но куда идти я и так знаю.
***
С трудом сбрасываю с себя тяжелую собачью тушу.
Иваныч так и остался сидеть на диване. Понадеялся на своих собачек. Шальная пуля разбила ему череп. За спиной на стене кровавый цветастый узор. Фартовый этот Иваныч. Не такую быструю смерть я для него приготовил.
Правый пистолет заклинило. Он едва вышел из раздробленной руки. Так и остался. А левый работает. По запястьям течет кровь. Боль я не чувствую. Вместо нее черный остов сгоревшего фургона.
Я иду мимо трупов охранников-лосей, мимо мертвых шлюх, мимо дворника, уткнувшегося лицом в тлеющую кучу старых листьев. Запиши на мой счет, святой Иосиф, потом сочтемся.
