Под ногами грязь чавкает, деревья голяком, натурально уже осень к концу, вон тучи какие висят, того и гляди снег сыпанет. Правильно, уезжать надо побыстрее. Скоро дороги заметет, кто в эти деревни по зиме ездит. А пока зима кончится… А зима кончится кто нас вспомнит?
Знатно мне голову стрясли. Шаг делаю, а подошва землю теряет. Предметы ближе кажутся, чем на самом деле. Или дальше. Мельтешит все перед глазами. Кабы я в норме был, то я бы этих лосей у Парохода враз бы срисовал. Уже теряя сознание, я подумал, что черный джип знакомый, лоси знакомые и где-то я уже эту схему видел.
А потом опять в ватную темноту провалился.
***
– Знаешь, Ганзи, а ты мне никогда не нравился, – Аспид сплюнул тугую струю прямо мне на ботинки.
Было холодно. Низкое небо треснуло и теперь сыпало первую снежную вату на черный лес. Облепленные снегом ветки гнуло к земле. На лысую башку мою тоже сыпало. Снег таял и холодные струйки стекали по моему лицу и шее, за шиворот.
– Нельзя так просто взять все и бросить, – Аспид подал знак одному из лосей. Тот подошел к ближайшему джипу, сунулся в салон и достал биту. Я попробовал шевельнуть рукой и не смог. Запястья чесались, а стволы не выходили. Тело не слушалось. Если бы лоси по бокам меня не держали, я бы упал.
Аспид взял протянутую ему биту и пару раз взмахнул в воздухе.
– Ничего, Ганзи, ничего. Через час отпустит. Зато больно не будет. Считай повезло. Вот и наши гости. А то я уже жопу отморозил.
На поляну пробуксовывая въехал мой фургон. Из кабины выскочил еще один лось. Аспид, картинно закинув биту на плечо, неспешно подошел к фургону и распахнул створки. Оборудование, которое поставил Доктор было на месте и работало. На койке, примотанная ремнями лежала Мать.
– Вам удобно? – Аспид, глумливо улыбаясь сунул рожу внутрь фургона. Мать не ответила. Она смотрела прямо на меня. В глазах ее бились искры.
Аспид вернулся ко мне, оставив створки фургона распахнутыми.
– Руки, – приказал он лосям. Меня поставили на колени, руки зажали и положили ладонями на ствол упавшей березы. Аспид занес биту, нелепо присел согнув колени, крякнул и резко опустил биту. Потом еще раз. И еще.
Он не обманул – боли не было. Почти. Только рукам стало жарко. И с них что-то потекло на снег. Я не видел что. Я смотрел на Мать, а она на меня.
– Уф, как от сердца оторвал, – отдуваясь сказал Аспид и выкинул биту в кусты. Меня отпустили, и я повалился на землю. Теперь снег падал мне на лицо. Лоси из канистр поливали фургон. Один плеснул внутрь. Часть попало на одеяло, которым была укрыта Мать. Искры все так же метались в ее глазах. «Ясна», сказала она мне одними губами.
