Убила – человека?!.
И сообщает это ему с кривой улыбкой? Пытается храбриться, хотя саму так и ломает от страха?
- Расскажите все, - приказал он, и девушка торопливо, сбиваясь на каждом слове, поведала ему, как пошла за Боннаром, и как он напал на нее, захотев принудить к любви.
- Ты повела себя, как несмышленая девчонка, - сказал Этьен, прижимая ее к себе. – Зачем пошла с ним?
- Я думала… - всхлипнула она, и от ее бравады не осталось и следа. – Я думала… Я заперла дверь, вот ключ. Наверное, лучше всего признаться сразу… Да, Этьен?
- Лучше всего тебе спуститься черным ходом, - сказал он деловито и забрал у нее ключ, оглянувшись. – Иди дальше по коридору, спустись на первый этаж, потом поверни налево. Выйдешь во внутренний двор, через садовую калитку пройди через сад и жди меня на той стороне улицы. Поняла?
- Да, - прошептала она.
- Не бойся, не теряй головы… не убегай, - Этьен поцеловал ее в щеку.
– А вы? – она посмотрела на него с таким доверием,что впору было схватить ее на руки и зацеловать до полусмерти.
- Я все устрою, - он подтолкнул ее, чтобы быстрее уходила, а сам подошел к двери мастерской, не представляя, что сейчас там увидит.
Когда легкий перестук каблуков затих в конце коридора, Этьен отпер замок и вошел.
Первое, что он увидел – картина, где во всей красе была изображена Розалин, раздвинувшая ноги. Все это он наблюдал столько раз, что не мог ошибиться. Значит, еще и Боннар.
Ну это, хотя бы, понятно – Боннар известный женолюб. Говорили, что любовниц он меняет так же часто, как кисти.
И все же, мастерски нарисовано.
Этьен смотрел на полотно и понимал, почему от Розалин невозможно было отказаться. Как можно отказаться от сучки, которая готова лечь под тебя всеми возможными способами? И меньшая доступность лишала разума, а тут красота откровенно предлагала себя, возбуждая – не любовь! – похоть, играя на самых низменных человеческих инстинктах. Зачем тонкие душевные вибрации, когда есть плоть – вот она, бери ее, жри, зачерпывай обеими руками. Утоляй скотский голод.
Только тот, кто привыкает жрать по-скотски, перестает чувствовать тонкость вкуса.
Этьен смотрел на картину, не в силах оторвать от нее взгляда, и впервые женская плоть вызвала у него не вожделение, а омерзение. Ему вспомнилась короткая рубашка, приоткрывающая прелести той, что заменила Розалин. Там всё было – тайна. А здесь…
Нет, он не хотел жрать. Он был сыт жратвой по горло.
И все же - мастерская работа.
И очень похоже.
