Но даже в этом дурацком отталкивающем прикиде девчонка была хороша. Нереально хороша. И вблизи еще лучше. Потому что к визуальному удовольствию добавилось обонятельное.
Она нереально вкусно пахла!
Что-то давно забытое. Что-то не из этой жизни.
Том сидел, втягивая дрожащими ноздрями ее запах, скользил взглядом по ее стройной фигурке и чувствовал накатывающее волной возбуждение.
Хотелось ее раздеть. Снять платок с головы, содрать эту хламиду. Рассмотреть во всех подробностях, понюхать, попробовать на вкус нежную кожу.
И он непременно это сделает.
Вот только Ченни дождется с едой.
— Как тебя зовут?
Девчонка опять вздрогнула. Да чего же она пугливая такая?
— Элис. Лиса.
Голос ее тоже ласкал слух, дарил наслаждение. Интересно, как она стонет? Громко? Тихо? Разговаривает во время секса? Или молчит?
Да уж, давненько у него не было бабы, мысли все время к этому скатываются.
Чтоб успокоиться, он затянулся глубже, откинулся на спинку стула.
— Иди к столу, сейчас брат принесет еду.
Лиса сделала несколько осторожных шагов, аккуратно присела на самый краешек стула.
— Вы братья? Родные?
— Роднее не бывает, девочка. Пить хочешь? Или покурить?
— Нет, спасибо.
— Тебе надо расслабиться.
— Не надо…
Ему показалось, или в ее голосе прозвучала мольба?
Насчет чего она сказала: «Не надо»?
Насчет его предложения или насчет всего остального?
Впрочем, неважно.
Этот краснорожий мудак, старейшина, наверняка уже подготовил ее.
Да и сама не маленькая, должна понимать.
А, учитывая, где и с кем она живет, точно должна знать, что к чему.
У Тома никаких иллюзий не было относительно отношений хозяина дома и девчонки.
Слишком уж бешено-собственнический взгляд у него был, когда хантер назвал цену.
Явно спит с девочкой и отдавать не хочет.
А вот пришлось.
Том усмехнулся, опять вспомнив злобу и растерянность на лице старейшины. Да уж, не повезло девочке с ним.
Да и с ними тоже не повезло.
И у него, и у Ченни бабы не было слишком долго, чтоб сейчас жалеть и церемониться.
Девочка ежится от его слишком откровенного взгляда, прячет глаза.
Отворачивается, машинально поправляя платок, словно пряча что-то на щеке.
Шрам? Ссадина?
— Сними платок.
Испуганный взгляд. Но вопросов не задает лишних, стаскивает серую тряпку с головы.
Волосы, замотанные в тугой пучок, тонкая шея, гордая посадка головы. Как у балерины.
Тому сразу вспомнилось, как он, совсем еще маленький, ходил с родителями на балет.
Ченни тогда еще не родился даже.
Тонкие, воздушные девушки, как райские птички, порхающие по сцене, произвели на него неизгладимое впечатление.
