Когда огонь стал слишком низким для того, чтобы греться возле него, они принялись за сливовый пирог, который подавался у Джелкса как перекус между приемами пищи, заменяя собой сладости. Поскольку пирог застревал в зубах, разговор был невозможен до тех пор, пока он не будет съеден.
Сейчас, однако, они закончили с трапезой и Джелкс навел порядок. Неаккуратный по своей природе, он никогда не позволял остаткам еды валяться где попало и скидывал их в кучу на кухне, чтобы там они дожидались следующего утра, когда ими займется миссис Халл, которая проводила одну большую уборку каждые двадцать четыре часа — не приходилось сомневаться, что именно эта практика стала причиной покупки мышеловки.
— Ну, — сказал старый книготорговец, возвращаясь к огню, как только была отдана дань Клоацине[5]. — Вы уже прочли эти книги, так ведь? И что вы из них вынесли?
— В них нет ничего о Черных Мессах, насколько я понял.
— Нет, и я говорил вам об этом. Но в них можно найти весьма любопытную информацию, если вы умеете читать между строк. Писатели часто вкладывают в свои романы то, о чем не посмели бы рассказать в официальных документах, где нужно расставлять все точки над И и палочки над Т.
— Вы же не хотите сказать, что люди проводили Черные Мессы в Древней Греции или в кальвинистской Шотландии? Они же не знали, как это делается.
— Нет, конечно, и они бы и не узнали этого, если бы Гюисманс не приоткрыл завесу тайны. Для этого дела нужен первоклассный священник.
— Но почему?
— Потому что никто больше не знает, как это делается.
— Но ведь книгу с нужными словами можно достать где угодно. Ведь все это есть в молитвословах.
— Для этого требуется намного больше, чем знание слов. Знаете ли вы о том, что священнику требуется целый год после посвящения в сан, чтобы научиться служить Мессу?
— Откуда вы это знаете?
— Потому что я сам чуть не стал одним из них.
— Черт побери!
— Да, я обучался у иезуитов.
— Чего же вы испугались? Что не сможете управлять своей судьбой?
— Я смог бы прекрасно управлять своей судьбой, но я не смог бы быть достаточно смиренным.
Пастон взглянул на морщинистого старого стервятника и решил, что его словам можно доверять.
— И вы бы смогли провести Черную Мессу, если бы вам этого захотелось?
— Если бы я захотел, то конечно смог бы, для этого у меня достаточно знаний. Но я не хочу.
— То есть вы были должным образом посвящены?
— Нет, я не зашел настолько далеко. Но никто не может жить так близко к тайнам, как я жил в семинарии, и ничего не узнать — если, конечно, держать глаза открытыми. Я видел больше, чем учил, но понял это намного позже.
