— Знаю, Сидни. Я ничего ей не скажу. — Соскользнув с кровати, он подошёл к своему столу и включил настольную лампу. — Держи, твои любимые, — дразнил он, вытащив банку «Принглс» из ящика стола.
Сев, я завернулась в простыни и протянула руки.
— Давай, давай сюда.
Грей бросил банку, и я с хлопком открыла её.
— Это намно-о-го лучше, чем тот стейк, который ты обещал мне на ужин. — Я сунула три чипсины в рот. — Хотя, хотела бы я, чтобы у тебя были мармеладные мишки, — пробормотала я с полным ртом непрожёванных чипсов. Это было очень сексуально. Поверьте.
Грей запрыгнул в постель и выкрал банку из моих перепачканных сыром пальцев.
— Для моей девушки всё самое лучшее, но я не купаюсь в деньгах, золотоискательница. Мармеладные мишки для нашего второго свидания.
Я перестала жевать, переваривая то, что он только что сказал. Моей девушки. Грей заметил моё ошеломлённое выражение лица и сунул чипсину в мой раскрытый рот.
— Всё верно, Зловещая, моей девушки. Не парься. Я все свои завоевания называю моя девушка. А теперь жуй.
Я в шутку ударила его в живот, и, согласно указаниям, начала жевать наконец хорошенько осматриваясь в комнате Грея. Я впервые была здесь, не чувствуя адского похмелья. На стенах висели абстрактные картины, и мои мысли вернулись к первому курсу.
— Ты это нарисовал? — спросила я, указывая на стену с противоположной стороны кровати.
— Хотел бы я, — ответил он, заправляя мои волосы за ухо. — Это живопись стиля «колор филд». Ну, знаешь, абстрактный экспрессионизм. Это старые копии картин моего дедушки пятидесятых годов. Вот эта. — Он повернулся и показал на ту, которая походила на мишень с глазом быка. Она была простой, и на ней были различные завитки чёрных, белых, красных и синих колец. — Это копия Кеннета Ноланда Beginning.
— Красиво. Похожа на патриотическую виниловую пластинку, — сказала я, и он рассмеялся. — Beginning>31, да?
— Эта картина одна из причин, почему я выбрал Историю искусств своей основной специальностью. Ну, на самом деле, дедуля был основной причиной. Когда он уволился, стал таким утонченным, но сам он говорил, что это были лучшие годы его жизни.
Я попыталась перебороть своё удивление, но не справилась с этой задачей.
— История искусств?
— Ага, — ответил он, словно я уже должна была об этом знать. А, может, я и должна была. Он намекал на это на первом курсе. — Я имел обыкновение проводить лето в домике дедушки и рисовать вместе с ним. У него в доме была эта копия, я часами на неё смотрел. — Он со слезами на глазах посмотрел на картину, и я ощутила, как у меня неприятно сжалось в груди.
