Конечная станция – Эдем | страница 35



– Простите, – сказала Афрани.

– Не извиняйтесь, – сказал я. – Просто забудьте это слово и всё. Никогда не просите прощения.

Буби пошевелился.

– Скотина, – сказал я ему.

– Он просто испуган. Эта клетка ему не подходит. Она для маленьких крыс.

– Откуда вы знаете?

– У моего отца был свой зоомагазин. В основном корма, аквариумы, аксессуары, но были и мыши, и попугаи. Однажды нам привезли ежа, но он простудился и быстро умер. Ежи должны жить в лесу, у них много опасных паразитов. А крысам нужно пространство, особенно самцам. Они не могут жить с кем-то ещё, сразу начинают драться.

– Знакомо.

Я поднёс к прутьям палец. Теперь он пах спиртовой настойкой и нитками. Буби деликатно погрыз ноготь и отошёл в угол клетки, волоча за собой тяжёлый, чешуйчатый хвост.

– Вы пошутили, что возьмёте его сыну. У вас есть сын?

– Есть. Сейчас ему пять.

– Пять, – повторила она задумчиво. – Получается, ещё во время войны…

– Да.

Я встал и отошёл к окну. Из-за темени стекло превратилось в зеркало, и я видел лицо Афрани – белое пятно на размытом блике.

– Вы женаты?

– Нет. Все получилось из-за войны. Не здесь. Случайно.

– Оккупация?

Теперь её голос звучал осторожно. Не как у медицинской сестры, а как ребёнок, который подкрадывается на цыпочках.

– Значит, он живёт не с вами?

– Вы всерьёз думаете, что кто-то бы доверил мне воспитание? Нет. Он воспитывается в Брославе, у родных. Родных его матери. Они хорошие люди. Я не проводил экспертизу, но они позволяют мне видеться с ним.

– Экспертизу?

– Генетическую.

– Но зачем?

– Видите ли… В тот момент… я был не один. На войне такое случается.

Секунду-другую она неподвижно смотрела мне в затылок, не понимая, осмысливая. Потом глаза расширились, потемнели:

– Да вы же… Вы – негодяй!

– Знаю, – сказал я. – Теперь знаю.

Развернулся, бережно поднял клетку, сунул её под мышку и ушёл к себе, благо идти было недалеко. Комната выглядела, как раньше – чистая и абсолютно безликая. В ней даже не было зеркала. Видимо, тому, кто жил в ней раньше, оно было не нужно.

* * *

– Ла-ла! – пропел Фриш. – Вы любите музыку?

В буфетной было тесно и душно от скопившихся тел. Пансионеры сидели рядком вдоль стены, огороженные столом и стульями, а санитары толпились поодаль. Польмахер возился с транзисторной радиолой, то приглушая, то прибавляя звук. Гуго держал пластинки в картонных цветных коробочках, разрисованных радугой и чёрно-белыми портретными фотографиями. Я взял одну из них, и он улыбнулся.

– Что вы выбрали? «Незабудку»?