Располагая только профессиональными описаниями симптомов, мы не сможем наверняка установить ни саму болезнь, ни ее причины. Скорее всего, Петр страдал малыми эпилептическими припадками – сравнительно легким нервно-психическим расстройством, которому в тяжелой форме соответствует истинная эпилепсия, проявляющаяся в так называемом «большом припадке».
О пьянстве – фактически алкоголизме Петра написано немало. Чего стоит один «Сумасброднейший, всешутейший и всепьянейший собор» – долголетняя забава Петра, злейшая пародия на церковную иерархию, по тем временам считавшаяся необыкновенным святотатством. «Князем-папой» был назначен Зотов, сам Петр удостоился лишь с присущей ему скромностью звания «протодьякона» собора. Именно тогда и стали шептаться, что на престол взошел антихрист.
Можно еще добавить: так как в петровские времена солдат в армию брали навечно («бессрочно»), а кое-кто, удрученный такой перспективой, бежал, то всем поголовно «забритым», словно по «Апокалипсису» стали делать на правой руке татуировку в виде креста, чтобы безошибочно опознавать беглых. За двести с лишним лет до нацистских номеров-татуировок на руке узников концлагерей...
При Алексее Михайловиче количество деяний, за которые по закону полагалась смертная казнь, приближалось к шестидесяти. При Петре – возросло до девяноста. Любопытно высказывание Петра о полиции: «Полиция есть душа гражданства и всех добрых порядков и фундаментальный подпор человеческой безопасности и удобности».
Роберт Мэсси, к его чести, вовсе не пытается объявить петровские зверства «исконно русской привычкой». Наоборот. Американец, долго перечисляет сходные по времени западноевропейские примеры – виды пыток и казней, сверхсуровые законы. С одной-единственной целью: доказать, что подобная практика во всей Европе была обыденной. И дальше пишет еще более определенно: «И все-таки Петр не был садистом. Он вовсе не наслаждался зрелищем человеческих страданий – не травил же он, к примеру, людей медведями просто для потехи, как делал Иван Грозный. Он пытал ради практических нужд государства, с целью получения необходимой информации и казнил в наказание за предательство. И немногие из его русских и европейских современников в XVII веке взялись бы оспаривать подобные выводы».
Грозный был сатрапом. Петр же создал систему. Система Петра в чем-то – предвосхищение нацистской. Простая аналогия: теоретически любой антисемит в свое время, возникни у него желание, имел возможность ударить, оскорбить еврея, устроить погром – однако всегда и везде рисковал попасть под кулак городового. Но нацистские законы как раз официально поставили евреев вне закона. Нечто подобное случилось и при Петре – если раньше для того, чтобы угодить на дыбу, требовались веские основания, отныне под пытошную практику была подведена теория. А теория, общеизвестно, в тысячу раз превосходит жестокость любых сатрапов – поскольку для теории всякий становится не личностью, а «подлежащим биологическим объектом».
