Размышляя в 890-е годы над инструментарием королевской власти и обязанностями ее носителя, Альфред Великий отмечал, что первостепенными условиями эффективного управления государством являются густонаселенная страна, а также наличие в ней «людей молитвы», «людей меча» и «людей плуга» и достаточного количества материальных ресурсов для обеспечения всех трех разрядов населения землей, ценными подарками, оружием, пищей, элем, одеждой и вообще всем необходимым>79. В законодательстве же со времени его правления важнейшие социальные компоненты англосаксонского общества определялись аллитерированной фразой, которая в переводе звучит как «кэрлы и эрлы» (ge ceorle ge eorle)>80. В реальности социальная система англосаксов середины IX в. была, разумеется, много сложнее и помимо перечисленных включала в себя разнообразные категории полусвободных и рабов. Кроме того, надо иметь в виду, что известные нам кодексы различных древнеанглийских королевств демонстрируют, хотя и однотипные, но во многом несходные формы общественного устройства.
Так, например, ранние судебники Кента выделяют в этом королевстве по меньшей мере четыре общественные группировки, различающиеся между собой величиной вергельда. Наибольший вергельд — 300 шиллингов — имели представители родоплеменной знати — эрлы; жизнь рядовых общинников — кэрлов — оценивалась в 100 шиллингов; так называемые лэты ценились в 80, 60 и 40 шиллингов. Что касается рабов, то они вергельда как такового не имели, цена их убийства частично зависела от статуса их владельцев, которым, собственно, и доставался штраф, частично же от того, к какой из нескольких прослоек несвободных принадлежал сам раб>81.
Возникает тем не менее вопрос: какая из перечисленных категорий составляла наиболее значимый общественный пласт англосаксонского социума, определяя, так сказать, его «социальное лицо»? Начиная со второй половины XIX столетия большинство и отечественных, и зарубежных медиевистов отвечало на этот вопрос достаточно однозначно: такой категорией считались свободные общинники-кэрлы, которые в глазах традиционной историографии представляли собой не только главную производительную силу англосаксонского общества VII—IX вв., но и формировали костяк социальной структуры>82. В современной литературе этот подход наиболее рельефно выразил известный английский специалист Генри Лойн, вновь категорично заявивший о том, что социально-политическая история раннесредневековой Англии начинается со свободной общины крестьян-кэрлов
