К счастью, видение женщины, у которой отбирают ребёнка, пришло к нему, когда они уже лежали на кровати и пытались восстановить дыхание. Могильщик закрыл глаза, а когда это не помогло, прикрыл их руками.
– Тебе было хорошо? – спросила Глейи, привстав на локте.
– Да…
– Я живу здесь с тех пор, как мужа на охоте задрал медведь. Приходи ко мне ночами, и я не возьму за постой ничего. Ну, – служанка хихикнула, – кроме того, что ты хочешь сам.
– Хорошо.
Видение исчезло, и Велион сел на кровати, глядя в темноту, которую едва рассеивал свет одной сальной свечи.
– Куда-то собрался?
– Я недостаточно пьян, чтобы уснуть.
– Иди. Всё равно опять до самого обеда спать будешь, а мне вставать с рассветом.
Могильщик натянул штаны и отправился в зал. Всё равно там никого не было.
Что необычно и странно, он не знал, будет ли приходить к Глейи. Её тепло он чувствовал ровно до того времени, пока его кожа касалась её кожи. А потом всё его тело вновь охватывал могильный холод.
***
Несмотря на приличную порцию выпитого, Гресту не спалось. Он дважды ходил отлить, но во второй раз просто постоял рядом с ночным горшком, тупо глядя в одну точку. Странное ощущение, снедающее буквально всю его суть, требовало куда-то идти. Словно оставаться на одном месте было просто смертельно опасно.
Грест ещё поворочался под одеялом, полежал с закрытыми глазами, но сон упорно не шёл. В конце концов, он поднялся с циновки и вышел в общий зал, где до сих пор сидел могильщик.
Велион был именно в том состоянии абсолютного опьянения – он сидел, уставившись в одну точку, и будто разговаривал с кем-то. Услышав Греста, он на миг поднял глаза, но почти сразу вновь уставился куда-то в стену. Кроме него в зале никого не было – избитого, завывающего и хнычущего сквозь сломанную челюсть жреца Единого увели под руки ещё до полуночи. Одним из тех, кто уводил, был тот самый Халз, и жертва его кулаков даже не думала сопротивляться.
Воришка сел к Велиону и уставился на него. На предплечьях могильщика он увидел отвратительные толстые шрамы, оставленные страшными ожогами. Ровно по перчатки. Значит, он получил их на могильнике? Скорее всего. Сколько подобных шрамов получит Грест? Насколько это было больно?
– Я не могу спать, – сказал воришка. – И мне страшно.
– Это нормально, – ответил Велион, даже не поднимая глаз. – Поначалу тяжелее всего. Это значит, ты стал могильщиком. Перчатки прокляли тебя.
Грест кашлянул. Он не ощущал на себе никакого проклятия. Просто ему было тревожно.
