– И покой, – кивнул тощий. Он поднялся с колен и уставился на Валлая. – Не покидай город, ты можешь нам понадобиться. Все расходы за постой я беру на себя. А ты, – он повернулся к Шёлку, вошедшему в зал с кухни, – сегодня же продашь нам свою харчевню по честной цене.
Шёлк кивнул и залпом выпил пиво, которое нёс Валлаю. На его губах как будто промелькнула улыбка. Конечно, когда у тебя выкупают по честной цене убыточное заведение, как тут не обрадоваться? У хозяина «Жирного Окуня» всё сложилось куда лучше, чем можно было ожидать.
Валлай же как будто даже испытал укол любопытства. Кажется, здесь происходили интересные и очень странные дела. А очень странные дела зачастую приносили либо хорошие деньги, либо вечный покой по ту сторону Туманных гор. Но риск всегда того стоил.
– Я сам схожу за пивом, ничего? – спросил он у Шёлка.
Тот кивнул и, с трудом сдерживая алчную радость, сказал:
– Бери любое, бери сколько хочешь. За счёт заведения.
***
Эльверст стоял поодаль, за деревьями, и никто из четвёрки, идущей по тропе, не видел его. Одного из них он знал – это был тот самый могильщик, который совсем недавно покинул Бергатт. Двое других совершенно неожиданно были жрецами Единого, а третий, несмотря на более или менее приличную одежду, походил на бродягу или попрошайку – таких Эльверст за свою жизнь видел достаточно и мог легко узнать даже в самой богатой одежде. По заискивающему, бегающему по сторонам и никогда не поднимающемуся взгляду, скорее всего.
Могильщик догнал младшего жреца и с презрительной улыбкой что-то у того спросил. У них завязался разговор, и буквально спустя пару фраз по резко меняющемуся выражению лица могильщика Эльверст понял – ничем хорошим он не закончится.
Так и произошло.
Сновидец с ужасом смотрел, как могильщик убивает сначала жреца, а потом начинает душить петлёй его помощника. Смотрел на его перекошенное от ярости лицо и слушал время от времени доносящуюся до него ругань убийцы. И если раньше Эльверста мучила совесть по поводу той охоты, которую объявили на черноволосого и других могильщиков, то теперь его обуял праведный гнев.
Всё было правильно. Эти безжалостные убийцы не должны жить.
Эльверст сжал кулаки, сделал шаг вперёд…
… и будто провалился куда-то. Вернее, когда-то.
Лес, кажется, тот же. Но в то же время – совершенно другой. По тропе, которая была куда шире и лучше натоптана, шли двое. Один был очень высокий плечистый мужчина средних лет, его красивое благородное лицо обрамляла окладистая борода. Второй едва доставал макушкой до груди первого, его спина выгнулась горбом, руки казались тростинками на фоне широкой груди, он едва шагал, подволакивая слишком длинную правую ногу, а лицо его скрывала уродливая маска, сделанная из десятков разноцветных лоскутов, намотанных вокруг шишковатой головы, которая подошла бы мужчине ещё крупнее его могучего спутника. Их одежда имела непривычный крой, а мужчина носил чулки, как всадник, хотя никакой лошади при путниках не было. Зато у мужчины на поясе висел меч, а в руках посох с железным навершием.
