– Все должны запомнить, – сказал он кому-то. – Да, все… Убить их всех? Нет. Все должны помнить, что произошло за эти три дня. Чтобы подобное никогда не повторилось. Все должны помнить. И они, и мы…
… – Где ты? Аллия, ты слышишь меня, любимая? Где ты?..
… – Всех! Всех, блядь, уничтожу! Вы сдохнете, сдохнете, суки!...
… – Илленсии нет. Я вижу только красно-коричневое марево. Магии здесь столько, что я на расстоянии пяти миль чувствую её присутствие. Да, думаю, это Череп…
… – Думаешь, хватит?
– Нет. Но осталось совсем чуть-чуть. Завтра всё закончится, и мы сможем, наконец…
Велион визжал, скрюченными пальцами стараясь добраться до собственных ушных перепонок, причиняющих ему непереносимую боль. Если выдавить их, станет гораздо, гораздо легче. С его лица стекала кровь, и неясно, была ли это его кровь.
Перчатки оказались бесполезны: снять заклинание, обрушившееся на него, могильщик не мог. Источник магии был слишком далеко, на самой вершине Башни Магов. Да и доберись Велион до него, он никогда не распутал бы такое сложное заклинание. Но эти мысли бродили где-то на самой периферии сознания, большая часть его сущности сейчас была непереносимой болью.
Один квартал. Всего лишь один квартал, и он свободен. Но…
Мимо прошёл человек, очередной маг. Он горел. Горела его одежда, лицо, волосы. Но он крепко сжимал в правой руке амулет в виде семиконечной звезды. Сделав свои последние шаги, маг повалился на землю.
Мимо прошёл человек, маг. Он горел…
Горящий человек шёл мимо…
Велион с трудом поднялся на ноги. Перед глазами плыло. Он не мог определить, куда ему нужно идти. Но это и не важно, главное – прочь отсюда.
Всего лишь сделать шаг. Один шаг. Оторвать ногу от земли…
Ноги подломились, могильщик рухнул на колени. Превозмогая чудовищную боль, он поднялся вновь. И вновь упал.
Казалось, что кто-то сдирает кожу с его лица. Велион закрыл глаза и снова закричал, но даже не расслышал собственный крик.
Хотя, может, он стоял на коленях и разевал рот, как рыба.
Что-то было в его правой руке. Велион поднёс её к глазам. Перчатка. Чёрная перчатка, принадлежащая Элаги. Зачем он снял её? Когда он сделал это?
Хотя, разве это важно?
Могильщик взвыл. Он сунул перчатку в рот и стиснул зубы так, будто пытался разгрызть чёрную кожу. Его челюсти хрустели от напряжения. Но он сумел подняться на ноги и пройти несколько шагов.
Призраки прошлого сновали по улице. Змеи извивались на кусках металла. Проклятия сверкали хаотичными лихорадочными огоньками всех цветов радуги. Человек без глаз стоял прямо напротив могильщика и разевал рот, в котором не осталось ни зубов, ни языка. Торчащие из его груди стрелы медленно проворачивались в ранах.
