Ещё удар, от которого задрожали руки. И ещё. В этот раз лом, наконец, пробил промёрзший слой и вошёл в мягкую землю.
Эту могилу, сто тринадцатую, рубака вызвался копать сам, без чьей-либо помощи. Она была для него особенной. Тело, не по-человечески обёрнутое в саван, а засунутое в прохудившийся мешок от перины, лежало рядом. И это далеко не самое плохой покров для мертвеца в последние недели.
– Всё копаешь? – раздался за спиной голос Настоятеля.
– Угу, – промычал Валлай, не отвлекаясь от работы.
Несмотря на то, что больше восьмисот человек умерло и раза в полтора больше сбежало, у Настоятеля паства увеличилась едва не пять или шесть раз. Он и его жрецы истово помогали умирающим до самого их последнего мига, а многие жрецы сами умирали, едва отпустив в мир иной очередного больного. Их так и хоронили, бок о бок, обычного горожанина и жреца, чтобы помогали друг по ту сторону Туманных гор. И над всеми ними, здоровыми, помогающими, умирающими и умершими, буквально нависал своей тощей, но такой заметной фигурой Настоятель. Иногда Валлаю казалось, что тот совсем не спит. Он поддерживал словом и делом больных, всегда находил, что сказать убитым горем родственникам. И всегда, ну, или практически всегда, оставался на виду. Никто из главных жрецов других конфессий не мог сравниться с ним. Маги объявили, что пытаются предотвратить эпидемию своими способами, и заперлись в своей башне, не показывая оттуда носа. И люди потянулись в храм Единого один за другим.
– Она молилась Единому? – буквально прокаркал Настоятель.
Прежде, чем ответить, Валлай воткнул лом в землю и повернулся к жрецу. Настоятель выглядел измождённым. Эти месяцы дались ему, должно быть, тяжелее, чем любому человеку в Новом Бергатте, не считая заболевших и умерших, конечно.
– Я не знаю.
Настоятель тяжело вздохну и пожал плечами.
– Ладно, разницы нет. Как её звали?
– Я не знаю.
– В смысле? Я… думал, что это кто-то особенный для тебя, если ты копаешь могилу в одиночку.
Валлай отвернулся от жреца и устало опёрся на лом.
– Я копаю в одиночку, потому что это особенная могила, а не особенный для меня мертвец. Я ведь завтра уезжаю?
– Завтра на рассвете. И уезжаешь не ты, а уезжаем мы. – Настоятель плечом отодвинул Валлая от края будущей могилы и взялся за лом. – Так что пусть это будет особая могила для нас обоих. Пока что твоя охота на могильщика приостановлена. Ты сопроводишь меня до Ариланты.
– Тебя переводят? – удивлённо спросил Валлай. – Но люди… Как они без тебя?
