— То, что моя дочь — драгоценность, я знаю с момента ее рождения. Но меня смущает то, что не будучи знакомыми, вы можете также охарактеризовать ее. Мы не знакомы и не проводили смотрины, но в этот день вы прибыли ко мне в дом, чтобы не просто посмотреть на девушку, а для того, чтобы ее забрать. — теперь мне стало понятно, отчего гости до сих пор стоят. Почему им не предложили напитки, несмотря на жаркий день. Отец не знал, кто оказал честь его дому. А уж просить руки единственной дочери, пусть не крупного, но все же благородного и уважаемого землевладельца, не будучи представленным, считалось почти недопустимым.
— Ваше сиятельство, — вступила в разговор мама, осторожно касаясь локтя отца, желая усмирить его гневливый нрав и не дать разрастись скандалу, — давайте отправим молодых леди привести себя в порядок, а гостям предложим освежиться.
По знаку матери две служанки, тихо стоящие в стороне, метнулись на кухню, за кувшинами с холодными ягодными отварами. Управлять прислугой графиня умела отменно. Чуть повернув голову, мама чуть заметно махнула головой, предлагая нам с кузинами переодеться. Тетушки тут же направили нас вверх по лестнице. Видно, дальше пойдут серьезные разговоры.
— Благодарю, ваше сиятельство, — с уважением кивнул мужчина, говоривший от лица принимающей стороны, — но леди не стоит пока покидать нас. Если предположение верно, то не имеет значения, в какое платье облачится девушка. Позвольте моему сыну пообщаться с ней.
— Но леди не может остаться с мужчиной один на один, — спокойно, с достоинством возразила мамина сестра, сделав шаг вперед.
— Это несомненно. Но, надеюсь, обе благородные леди, — гость кивнул тетушкам, — не откажут проследить за соблюдением приличий.
Не очень высокий, с внимательными и улыбчивыми глазами. Я хорошо помнила, как широко растянулись губы в счастливой улыбке, стоило нашим рукам соприкоснуться. Он был старше меня лет на десять, но я чувствовала себя свободно и легко, разговаривая с ним. Наверно, это и решило наше совместное будущее через три дня, когда отец дал согласие на брак. А еще письмо с королевской подписью, в котором было что-то такое, что заставило графа Сэрли сжать челюсти и позвать отца жениха на долгий и приватный разговор.
— Анна! Анна, очнись! — нетерпеливый голос ларда заставил тряхнуть головой, прогоняя яркие, теплые воспоминания. Все вокруг было серым после зимы, мрачным и совершенно безрадостным. На каждом доме словно лежала печать тоски. Даже на булыжниках, которыми пять лет назад, к моей свадьбе, вымостили улицы. Унылое и беспросветное. Этот мор, неурожаи последующих лет. Совершенное бессилие. Иногда так хотелось плюнуть на все и просто вернуться домой. Но я и этого не могла!
