Хохот степей - Александра Питкевич

Меня продали. Купили и подарили. Я — вещь в караване купца, который придумал, как избавиться от ненужной игрушки, с выгодой для себя. Но все знают, что не будет мне жизни при новом хозяине. И женщинам жаль меня. Спасая от смерти, рабыни и наложницы, не особо надеясь на успех, все же помогают мне бежать из каравана. Я слышу хрип и ржанье лошадей позади, крики и свист хлыста, но не могу остановиться, потому, что позади смерть, а впереди горит огонек, вселяющий надежду.

Хохот степей

— Где же Менге Унэг, эта маленькая беглянка? — я осматривал стан, пытаясь найти тощую фигуру девицы, что спас три лун назад. Мать громко рассмеялась, так, что из глаз брызнули слезы.

— Не видишь? И это мой сын. Как ты врагов побеждаешь, если девку прямо перед собой найти не можешь. Вон она, кувшин несет, — женщина, звеня бусами и манистами, тряхнула головой. А к нам, покачивая крутыми бедрами, с кувшином чистой воды, гордо вздернув нос, как настоящая дочь степей, шла красавица. Я ни за что не узнал бы в ней ту, что наткнулась на меня в лесу, спасаясь от бед. Та, кого я привез в шатер матери, была тонкой и слабой, пряча глаза и вздрагивая при любом звуке, боясь привлечь к себе хоть каплю внимания. С головой укрываясь шкурами на стоянках, она произнесла тогда от силы пару слов, сидя тихо, как мышь.

— Шутишь, мать. Когда это лягушка вдруг принцессой стала? — и все же я видел, что это она. Не смотря на подведенные брови, на украшения на лбу и ткань, покрывающую голову, теперь я узнал ее.

— Выздоровела, отдохнула. Перестала дрожать по ночам. Воздухом чистым надышалась, — фыркнула мать. Глаза мудрой женщины стали лукавыми. — Смотри, сын, к ней теперь очередь из нойонов стоит, а она, как кобылица, только фыркает и копытом бьет. Уведут лисицу твою. Как есть уведут, если клювом, словно ворона, щелкать будешь.

— Не моя она. Я ее не рабой в твой шатер привел, — возразил, а у самого взгляд к каждому шагу цепляется. Гладко идет, плавно, а в глазах — словно само небо пылает.

Хасан догнал караван на другой день. Я не знала, куда отправлял его Хозяин, но обычно этот жестокий человек крутился всегда рядом, то и дело мелькая мимо крытой телеги, в которой мы ехали. Стада овец, множество товаров — караван был гружен от оглоблей до самого верха, радуя своего владельца хорошей прибылью, от того двигался медленно, не торопясь вступать в пыльные, голые земли степей. И это было мне на руку. Даже если Кадэ — фуджин, эта женщина, давно утратившая сходство с горцами под слоями тканей и красок, не сдержит слово, я все равно убегу.