Они целовались целую вечность, он гладил ее волосы, плечи, упругую грудь, играл с сосками, иногда вскользь касаясь ее вымокших трусиков.
Улька прижималась к нему теснее, тонула в объятиях, млела от умелых прикосновений, медленно теряя рассудок. В момент, когда она оказалась под крепким мужским телом, ее разум отключился, она уже ничего не соображала, была просто не в силах связать хоть какие-то мысли. Она растворилась в моменте, как морская пена.
Степа развел ее бедра коленом, поглаживая живот, ведя ниже, снимая с нее тонкий полупрозрачный материал, погружаясь пальцами в ее влажность. Ему отчего-то так хотелось, чтобы все было правильно, хотелось доставить ей максимум удовольствия и минимум боли. Он помешался на ней, слишком давно помешался.
Она была безумно красивой, податливой, у него скулы сводило от этих «нельзя» и «нужно подождать», эти мысли прожгли в нем дыру, спалили до пепла. Это было нереальное чувство — знать, что она только твоя. Трогать матовую кожу, целовать розовые губы испытывая отдачу. Видеть в ней себя, знать, что все это для нее тоже дорого.
Ульяна нервно провела ладошками по мужским плечам, немного подалась вперед, но он вновь плотно прижал ее к матрацу. Его пальцы творили с ней что-то невероятное, голова шла кругом от ощущений и испытываемых эмоций, она чувствовала, как тугой узел внизу живота ослабевает, и она возносится на пьедестал удовольствия.
Степа коснулся ее лица, поцеловал. Влажная головка на пару миллиметров вошла в ее лоно, заставляя напрячься.
— Я готова, — прошептала ему в губы, ощущая его улыбку.
Громов аккуратно продвинулся дальше, подложив свою ладонь под Ульянину талию, даже чуть ниже. Девушка прикрыла глаза, напрялась, вскрикнув от переполняющих ее ощущений. Ей не было приятно, да и легко тоже не было, скорее странно, не больно, как пару дней назад, но все же еще слишком дискомфортно.
Она считала про себя растягивающие, поступательные движения и думала о том, насколько она ущербна. Ей хотелось свести его с ума, а на деле она лежит тут, как самое настоящее бревно. Раздражение на саму себя нарастало с каждой прожитой секундой, но вместе с тем в своих мыслях она забыла о боли, осознав это, потянулась к Степе с поцелуем и шире развела ноги, в какой-то момент растянув их в поперечный шпагат.
Степа провел рукой чуть в сторону, доводя свои пальцы до ее колена, улыбнулся в пухлые девичьи губы, чувствуя подступающую разрядку. Сегодня ему не нужно было много, ведь она была настолько узкой, с каждой новой фрикцией его разрывало на куски от наслаждения и близящегося удовольствия.
