Догадка, откуда тут «хищники», быстро обретала очертания факта. Жаль, я не вытряс из Моргана его послужной список. Если он не в первый раз возит таких, как я, сюда… Черт возьми! Эти лабораторные твари и те, кто ими заправлял, создали здесь искусственный спрос на «хищников»! Отсыпали одному «пробную» партию, а потом организовали постоянные поставки. Но если в Кармадоне уже проблемы… что же тогда в Даргарде?
— …Тебе надо на восточный выход, — напомнил о себе торговец, — там стоят охранники, могут дать работу.
Не совсем то, что нужно, но я не стал больше нервировать почтенного господина. Что ни говори, жизнь тут у всех, как на бочке с бензином.
Отлепившись от столба, я не спеша направился вдоль рядов, прислушиваясь. Все больше приходил к мысли, что придется устраивать показное выступление. Здесь это вместо резюме и рекомендаций вместе взятых. Поэтому я уверенней забирал в сторону указанных охранников. Когда до ворот оставалось с десяток шагов, в них влетел черный тонированный джип и, подняв клубы пыли, остановился перед группой тех самых охранников. Из салона выскочили телохранители в костюмах, громко хлопая дверьми, и я свернул в рыночный проход, но при этом прекрасно слышал разговор. Через дебри мата удалось разобрать, что кому-то из лидеров сегодня не поздоровилось, но удалось вырвать и спасти. Имя «Рамис» я запомнил. В общем и целом, все было плохо. Для оппозиционных группировок. А вот для меня — очень хорошо.
Более не таясь, я направился к возбужденной охране.
— С кем можно поговорить насчет работы на этого Рамиса? — потребовал жестко без прелюдий.
Меня осмотрели с головы до ног.
— Ты кто такой? — прищурился один, снимая черные очки. За сорок, но опытный вояка, может даже пришлый, потому что никакого восточного налета на физиономии не обреталось.
— Солдат. Нужна работа…
* * *
Когда за окном стемнело, нервов уже не осталось. Я смирилась, что ничего не могу сделать, что жизнь по моей собственной глупости и идиотским принципам зашла туда, куда ее завела я сама — в тупик и чужие руки. Теперь, вспоминая тот момент страшного отказа в разрешении на практику, я четко понимала — это был не конец. Но мне понадобилось ощутить дно, и я до него достала. Теперь сижу в чужой стране с перспективой никогда не выбраться отсюда живой. И без скальпеля, в котором я, казалось, больше не нуждалась.
Руки не тряслись…
— Хайди, — раздалось от двери, и я подняла глаза на Каира, — пошли. Рамис хочет тебя видеть.
