- Хорошо,- холодно сказал маркиз, - я буду ждать… до назначенного дня… Ни один мускул на моем лице не дрогнет, мое сердце не забьется скорее… Я буду продолжать ясно смотреть на мою жену, брать ее руку, улыбаться ей… Когда настанет назначенный день, и если ты сказала правду, я убью ее… Если ты солгала, тогда умрешь ты…
- Я не умру,- сказала она,- а ты будешь любить меня?
- Буду.
- Я буду твоей женой?
- Да… клянусь прахом наших отцов.
- Хорошо, Ван-Гоп,- сказала она,- теперь, до свидания… через семь дней!
Она подняла упавший кинжал и подала его ему.
- Возьми,- сказала она,- из любви ко мне убей ее этой игрушкой, он был сделан для нее…
Жестокая зверская улыбка мелькнула на лице индианки, и она опять взяла маркиза за руку.
- Прощай и уходи!
Она отворила Дверь противоположную той, через которую он вошел и толкнула его в коридор, где его схватил за руку какой-то человек.
- Прощай! - сказала Даи-Натха еще раз.
Маркиза повели по темному коридору и по маленькой лестнице, и он очутился на Дворе; там смугло-желтый лакей поклонился ему и исчез, маркиз пошел пешком, шатаясь, как пьяный и как человек, перед которым исчезло и настоящее, и будущее.
***
Даи-Натха возвратилась в зал к виконту Камбольх.
Рокамболь во время своего пребывания в Нью-Йорке научился говорить по-английски довольно бегло. Индианка села возле него и сказала:
- Он ушел.
- Убежденным? - спросил Рокамболь.
- Убежденным и ожидающим доказательств.
- Доказательства он будет иметь,- сказал хладнокровно помощник сэра Вильямса.
- Уверены ли вы в этом?
- Да.
- От этого зависит моя жизнь,- сказала она спокойно.
- От этого зависит приобретение пяти миллионов,- произнес Рокамболь.
- Потому что, если маркиза невиновна, я все-таки умру.
- Как это?
- Во-первых, он убьет меня.
- Но… если бы он не убил вас… Вы не приняли яд, я полагаю?
- Нет,- сказала она,- но я приму его.
- Зачем?
- Потому что голубой камень, спасающий тех, кто выпил сок манценило, отравляет тех, кто не принимал другого яда.
- Черт возьми! - сказал Рокамболь.
- При этом я твердо решила умереть, если он не будет любить меня, если мне нельзя будет стать его женой…
- Вы будете ею,- отвечал Рокамболь с уверенностью.
Тогда индианка вытащила флакон, из которого была отлита половина жидкости, и выпила остаток до последней капли.
- Теперь,- сказала она хладнокровно, поставив флакон на стол,- меня может возвратить к жизни только его любовь и голубой камень.
- Вы будете жить,- сказал Рокамболь, который имел глубокую веру в гений сэра Вильямса.
