- Сударь! - отвечал Рокамболь,- вы действительно более несчастны, нежели виновны, и я жалею вас от всего сердца.
Маркиз вздрогнул, потому что в словах виконта слышалось таинственное дурное предсказание.
- Жалею вас,- повторил Рокамболь,- потому что вы невинная причина смерти бедной Даи-Натхи.
- О! Она не умрет,- сказал маркиз, - клянусь вам.
- Она умрет.
- Вы забываете про голубой камень.
Рокамболь покачал головой.
- Нет, не забываю,- сказал он,- но она не захочет воспользоваться им.
- Я знаю, как принудить ее.
- А я не вижу для этого другого средства, кроме одного.
- Какого?
- Если бы вы полюбили ее…
Маркиз грустно улыбнулся.
- Нельзя любить двух женщин сразу, и… я люблю свою жену,- сказал он серьезно, - я люблю ее, как в первый день нашего брака… горячо и свято, как она заслуживает быть любимой. Но я спасу Даи-Натху, я буду любить ее как сестру,- прибавил маркиз чистосердечным и нежным голосом доказывающим, что в его благородном сердце сохранилась вся теплота юношеских лет, несмотря на холодную внешность.
В то время, как он перестал говорить, тильбюри виконта въехал на улицу Габриэль и остановился у решетки маленького отеля.
Отель мисс Ван-Гоп имел два входа. В двух выдавшихся павильонах находились две лестницы. Рокамболь был введен за два часа перед этим через левый вход по лестнице через длинный коридор в комнату, где все напоминало о востоке и о религии предков Даи-Натхи с материной стороны; Даи-Натха была христианкою только для виду, а твердо веровала в таинства Будды.
Смугложелтый лакей, увидя, что виконт приехал с маркизом, ввел его с правого крыльца.
Здесь не видно было суеверной Индии,с ее странными изображениями. Это не был вход пагоды, а вход восхитительного отеля, какой можно видеть только в Елисейских полях и на новых улицах предместья Сент-Онорэ; прекрасная лестница была устлана тигровыми кожами, прикрепленными к каждой ступеньке золочеными багетками; она была украшена белыми статуями И ящиками с редкими деревьями; и цветами. Лакей ввел посетителей в большой, прекрасный зал, дивно меблированный, и, пригласив их сесть у камина, сказал им на чистом английском языке:
- Я доложу о вас мисс.
Он ушел, взяв с собой карточку маркиза.
Через несколько минут, в продолжение которых Ван-Гоп, несмотря на печальные думы, не мог не полюбоваться на прекрасную картину Мурильо, послышался шорох шелкового платья и легкие шаги, портьера раздвинулась…
Показалась женщина. Эта женщина была не похожа на Даи-Натху, и однако же это была она, т. е. индианка, внучка старых набобов.
