***
Это происшествие, это поразительное и неожиданное открытие, смутившее графа, было причиною того, что он явился перед Баккара Встревоженным и бледным.
- Боже мой! - сказала Баккара, увидя его в этом состоянии,- да что с вами, господин граф, и что у вас случилось?
И так как он сказал, что открыл ужасную тайну, то ее сердце оживилось надеждой, что он открыл глаза, что Бог предупредил ее, которая хотела обнаружить лицемерие злодея. Но граф вдруг проговорил:
- Мой брат Андреа - мученик!
- Он мученик! - воскликнула баккара, которая поспешно встала с места и отступила назад, пораженная словами графа;
- Мученик первых годов христианства,- отвечал Арман со слезами на глазах.
Баккара пришла к графу с глубоким, непоколебимым убеждением, усилившимся еще более от того, что оно было основано на ужасных предчувствиях, а известно, что самые твердые истины, встречающие самых ревностных сподвижников почти никогда не могут быть доказаны с математической точностью. Она пришла с твердой решимостью бороться, ожидая, что ее встретит сильное недоверие, а потому с гордостью ответила:
- Граф, я не знаю, мученик ваш брат или нет, но я знаю и глубоко убеждена, что его раскаяние - комедия, что под скромным платьем кающегося и под его власяницей бьется подлое и злобное сердце баронета сэра Вильямса, что только ненависть могла заставить его играть так добросовестно свою роль и что каждый день, каждый час под вашей кровлей, у вас за столом, подле вашей жены и вашего сына находится ваш злейший враг…
Граф посмотрел на Баккара, и улыбка появилась на его губах.
- Вы помешаны! - сказал он холодно.
- Ах! - воскликнула она с жаром,- Я знаю, что вы не поверите мне, но я представлю вам доказательства… Я буду следить за ним шаг за шагом… О! Я, наконец, хорошо обличу его…
- Выслушайте меня,- сказал Арман,- и когда выслушаете… когда узнаете все…
- Говорите,- сказала она,- но в глубине моего сердца я слышу голос и верю ему!
Арман сел. Он рассказал Баккара то, что узнал вместе с Жанной, он почти прочел наизусть рукопись Андреа, так красноречиво говорящую в пользу его раскаяния и непреложно, неоспоримо доказывающую угрызения совести, которыми он мучился.
Баккара выслушала его до конца не прерывая. Она поняла, что с этого, времени граф де Кергац уверовал в своего брата, как в Бога и что ей нечего полагаться на его помощь, чтобы снять маску с Андреа.
- Граф,- сказала она,- ваши слова убедили меня в том, что вы будете слепы до того дня, когда несчастье постигнет вас. И дай Бог, чтобы у меня достало силы устранить его.
