Какое-то тайное веселье царствовало в природе, как будто целый оркестр в тысячу голосов исполнял таинственный гимн, празднуя конец зимы, которую Вог и создал, кажется, только для того, чтобы показать, что в природе нет ничего совершенного.
День уже склонялся к вечеру, когда дорожная карета, в которой сидели госпожа де Бопрео с дочерью, показалась на скате холма, с которого видна была долина и замок Женэ.
Морской ветерок, наполненный едким благоуханием водорослей, начинал подниматься и колебал стебли находящихся по сторонам дороги цветов.
Лучи заходящего солнца ударяли в стрельчатые окна здания Женэ.
Дорожная карета быстро спустилась в долину и въехала во двор Женэ через проломанную часть ограды; ворота, на фронтоне которых был щит Кермадэков, обрушились незадолго перед тем.
Давно, может быть, уже целое столетие, это старинное здание не было свидетелем подобного праздника. Давно не видно было тут почтовой кареты с форейтором в желтых панталонах и красном жилете. Давно не слыхали шума бича, раздававшегося тысячами отголосков.
На этот шум выбежали два изумленных служителя. Они были почти так же стары, как и их госпожа.
Первый был старик высокого роста с белой, развевающейся наподобие веера, бородой; он держался гордо и прямо, и был, вероятно, во время войн Вендов суровым бойцом и опасным противником голубых.
Другая была женщина с видом гувернантки, соединявшей в себе звание кухарки, ключницы и компаньонки.
Эти два существа составляли весь штат баронессы де Кермадэк; к ним можно прибавить еще пастуха, бывшего на ферме; но он жил в замке, потому что вдова его очень любила.
- Баронесса де Кермадэк дома?-спросила госпожа де Бопрео, выходя из кареты.
- Баронесса никуда не выезжает,-отвечал старик, по имени Антоань.-Вот уже около года, как она не оставляет своего кресла.
Он ввел Терезу с дочерью в дом, торжественно следуя за ними. Старик придавал большое значение своей должности.
Госпожа де Бопрео прошла через темную переднюю, выстланную большими лоснящимися камнями, потом вошла в залу времен Людовика XIV судя по обоям, мебели и черным фамильным портретам, изображающим умерших Кермадэков в их воинском вооружении, в одежде прелатов или в платье, которое они носили при дворе.
На противоположном конце зала бретонский Калеб, отворив обе половинки двери, доложил:
- Госпожа Бопрео с дочерью.
Мать с дочерью вошли в спальню баронессы, где она занималась чтением рыцарских романов. Она любила романы и, читая их, предавалась мечтам, забывая горькую действительность.
