С тех пор замок Женэ был похож на развалины, как старик, приготовившийся к смерти, он, казалось, ожидал только кончины вдовствующей баронессы Кермадэк, матери гусарского офицера, чтобы окончательно обрушиться и лечь рядом со своими покойниками-владетелями.
Но рядом с этими развалинами, которые могли быть разрушены бурею, природа пленяла своими красотами.
Не думайте, чтобы Женэ лежал на высоком, крутом утесе, убаюкиваемый однообразным и глухим шумом океана.
Напротив, здание возвышалось посреди хорошенькой долины; долина эта, покрытая лугами, находилась между двумя цепями холмов, обросших лесом; спуск к морю был на расстоянии пол-; часа; морской берег был усыпан самым мелким песком.
Большие дубы и каштановые деревья образовали вокруг феодальной развалины настоящий парк; вечно зеленеющий луг, который щадили суровые зимние ветры, расстилался окрест; рвы, наполовину превращенные в сады, были покрыты фруктовыми деревьями, на которых весною гнездились малиновка и шутливый дрозд.
При взгляде на это жилище,-укрепленное гигантскими подпорками, в трещинах которых весною ласточки вили гнезда, и огражденное со всех сторон только зеленью, невольно каждый спрашивал себя: как оно могло быть местом битвы и выдерживать настоящие осады.
Но в то время окружающие холмы были, конечно, застроены башнями и укреплениями, соединенными со строением.
Укрепления и башни обрушились и исчезли. Восьмидесятилетняя баронесса де Кермадэк занимала только часть замка. И имея всего три тысячи ливров, годового дохода» она все-таки старалась твердо поддерживать свое достоинство.
Когда госпожа де Бопрео с дочерью приехали в Женэ, был конец января. В бедной и холодной Бретани хорошие дни начинаются только с начала апреля.
Впрочем, снег уже исчез, и деревья стряхивали с себя, с помощью более теплого ветра, изморозь, нанесенную северными декабрьскими бурями.
По сторонам холмов стоял Густой голубой туман,-верный предвестник весны; желтая, смятая трава мало-помалу выпрямлялась; ручьи пробивали трехмесячный лед и, освободившись от тяжелых оков, начинали течь с журчанием, выражающим беспредельную надежду..
Воробей возобновлял свою монотонную песню в трещинах маленькой деревенской колокольни; крестьянин, помахивая рогаткой, шел сзади своих белых и рыжих волов, повторяя однообразный припек, который но всех странах, кажется, один и тот же.
Огонь сверкал у очагов хижин и в печах здания, но дым, вместо того, чтобы расстилаться но крышам, поднимался вертикально к небу серою спиралью. Солнце щедро разливало свои золотые лучи.
