Понимание того, что деньги — это мотор жизни, очень скоро сменилось осознанием того, что мотор, которым обладаю я, очень уж маломощный. “И это все?” — подумал я, получив однажды очередную зарплату. Дешево же ты продал свою свободу, дружок. Но уже набрал всякой дряни в кредит, уже привык хвастать служебным сотовым, уже невозможно отказаться от привычки завтракать в кафе неподалеку от офиса, ездить на работу и домой на такси, покупать любые книги в “Букинисте” и злить Диму Рябоконя рассказами о своей невероятной дольче вита.
Милая Вера. Ты очень хороший руководитель. Как только я переставал видеть перспективу и грустнел, ты мягко приоткрывала мне новые тайные возможности карьерного и финансового роста. И однажды, получив приятно упитанный конверт и поняв, что через считаные месяцы легко смогу купить машину, а через год — и квартиру, я вспомнил фразу Владимира Анатольевича, которую было забыл, не придал ей тогда значения, а скорее всего, просто не понял, и, как пишут в дурных романах, похолодел. Он сказал, что о статусе не забывают, только если речь не идет о действительно крупных деньгах. К тому времени я уволился из Театрального института и из уральской вкладки в “Литературную газету”, гневно отверг предложение профессора Быкова идти на полставки на кафедру в родной университет, о котором, если честно, мечтал всю аспирантуру (а где вы были, любезный Леонид Петрович, все то время, пока я протирал джинсы в университетском коридоре?), а стихи… Что стихи, я не писал их по полгода, а когда случалось согрешить, то никогда не был доволен, так сказать, следами грехопадения.
Ничего, я еще поработаю где-нибудь в Йелле, порассказываю небылицы о нашем литературном житье-бытье наивным американским буршам.
Сегодня ты снилась мне. Мы снова идем по улице Розы Люксембург, самой заброшенной центральной улице, я держу тебя за руку, усиленно рисуюсь, умничаю и счастлив, как дурак. Еще ничего не случилось, и семья твоя в порядке, муж в Киеве в командировке, Тима у родителей в Кировграде, подумаешь, невинные прогулки с однокурсником. Тебе надо писать диплом, тема “Классицизм и стиль Кюхельбекера”, но и кюхельбекерно, и тошно, потому что июнь удивительно удался, и деньги есть, можно купить белое платье и гулять белыми ночами. В районе общежития все в пене сирени.
Я тогда ошалел от свободы. Академический отпуск. Впервые за много лет почувствовал весну вместе со всей природой. Оставалось только влюбиться, что идиот и сделал. Влюбился, естественно, до разрыва сердца, в замужнюю женщину да еще с ребенком. Даже не в том дело, что полюбил, а в том, что продолжал долго любить и потом.
