Диего повернулся к Мигелю:
− Я знаю, кто убил их.
Слугу точно хлестнули плетью, он побледнел. Черные глаза сузились и, не мигая, впились в майора.
− На свою беду они сотворили две смертельные ошибки: первая − они оставили меня в живых; вторая − они выдали себя. Нет, Мигель, это были не драгуны капитана, а иезуиты. Люди Монтуа! Тем лучше, теперь я знаю, от какой змеи ждать следующего укуса.
− Значит, придется убить их, дон…
− Да. Если они не убьют нас раньше.
Оба помолчали, глядя на могилу братьев, нашедших приют в далекой стране за океаном.
− Но ты не вешай нос. Мы солдаты, а не священники. Помни всегда, что надежда и победа на острие нашего оружия! Пойдем. − Диего надел шляпу. − Антонио, должно быть, уже приготовил обед. Надо торопиться.
− Салют бы дать… − Мигель поднял ружье.
− Не стоит, − дон строго посмотрел на слугу. − Могила − место тихое. А грохоту и пальбы они при жизни наслушались. Хотя… − майор наморщил лоб, − давай, Мигель, братья были настоящими солдатами. Я думаю, они услышат нашу скорбь.
* * *
На подходе к привалу, где остались Тереза с отцом, они приметили самого Муньоса. Тот с великим усердием рылся среди мертвецов, как боров среди желудей, в поисках легкой наживы.
Рядом, на трупах солдат и лошадей, кучно громоздились стервятники, черные могильники с железными клювами вместо заступов. Они не испугались, не взлетели при появлении новых людей. Таращась холодно и колко, они продолжали подскакивать и ковылять в танце смерти на неподвижных телах, ворошили перья и вырывали клювами куски мертвого мяса.
Старик настолько вошел в азарт, что не только не услышал шагов, но и не заметил, как к нему подошли.
− Эй, ты что делаешь? − возмутился Мигель.
− Пошел прочь, я занят делом, − рука Початка нырнула за пазуху распростертого офицера.
− Я задушу эту жирную гадину, дон!
Но майор лишь отрицательно покачал головой:
− Мне нравится твой стиль, пузан: сдирать сапоги и золотые кулоны с убитых. Ты знаешь, как это называется, сволочь?
Початка точно прибило к земле, лишь сейчас до него дошло − за спиной дон Диего. Он неловко повернулся на своих толстых коротких ногах, судорожно утер лицо, будто его покрывала клейкая паутина:
− Какая спешка, сеньоры, мы уже едем? − волосатые пальцы прятали торчащий кончик золотой цепочки в щекастый карман. В этой компании Антонио, ей-Богу, чувствовал себя скверно, как рыба на берегу.
− Так ты не ответил на мой вопрос, мерзавец. Знаешь, как это называется?
