Диего брел по лабиринту окровавленных тел. А над головой заливисто пели птицы, звенели как прежде цикады и плыли облака, румяные у окоема от заходящего солнца. На душе у него черти варили свое зелье, и кровь стучала в висках.
К ботфортам отовсюду тянулись ноги и руки, пальцы которых еще недавно ласкали своих жен, детей и невест, а ныне корчились в предсмертной судорожи, цепляясь за траву, за пальцы чужих рук, за головы, каски и ранцы, лафеты и сапоги.
«Господи, какая же цена этому?.. Великое и грубое, блестящее и безобразное ремесло − война… Впрочем, всем этим людям платили деньги, и не им судить того, кто заказывал музыку».
Здесь, в Новой Испании, армия короля на три четверти была сколочена из наемников, реестры воинских подразделений пестрели именами со всего света. В нее шли те, кто устал таскаться по миру. «Не всё ли равно, какая земля под копытами твоего коня, когда тебе платят? Не всё ли равно, где суждено захлебнуться собственной кровью, если в родной стране даже не вспомнят, не прослезятся…»
− Да уж… − майор усмехнулся устало; пот, теплый и липкий, как кровь, выступал изо всех пор. − Видно, старею, раз забиваю голову ерундой.
Справа донесся голос Мигеля: юноша махал плащом, подзывая дона. Его черный силуэт жестко очерчивался на фоне гнилой крови заката.
* * *
− Я нашел их, дон. Оба мертвы. Кирасиры так растоптали их, что пришлось выскребать из земли, − лицо Мигеля дрожало.
Диего снял шляпу. Черты его обострились − перед ним бесформенным куском мяса лежали бесстрашные Гонсалесы.
Андалузец закрыл глаза, но в них всё так же стояли черно-коричневые комочки земли со светлой зеленью травинок, прилипших к подошвам сапог братьев. Каштановая полоса волос из-под черного лопуха шляпы Фернандо и загорелая, со складкой напряжения, шея Алонсо.
− Погибли братья… − Мигель затуманенным, отсутствующим взглядом смотрел на Диего. − Наверняка те, кто нападал, решили, что вы в карете… Братья погибли, защищая вашу карету, дон.
− Лучше бы они думали о себе, − майор приобнял юношу. − Живые, они не имели цены.
* * *
В полдень следующего дня они похоронили их в стороне от ристалища, на холме, где плотные цветки белоцвета, поднявшись над землей, волнились под ветром как пенные гребни; где над зарослями их кружили яркими конфетти бабочки; где дышалось легко и было много солнца.
− Да пребудет с вами Иисус! Помяни их, Господи, во Царствии своем и даруй им рай на небесах, ад на земле они уже получили. Amen.
